На пути к Цусиме - [9]

Еще в феврале–марте 1904 г. Морское министерство разработало программу мероприятий по охране российских военных и коммерческих портов в Черном и Балтийском морях. 23–27 февраля в Главном морском штабе под председательством Рожественского состоялись специальные совещания по этому поводу с командирами Балтийских портов — «порта императора Александра III» (в Либаве), Свеаборга, Кронштадта, Ревеля, начальниками коммерческих портов в Ревеле, Риге, Петербурге, Виндаве и др.[61] В конце апреля — начале мая 1904 г. Департамент полиции «в помощь адмиралу Рожественскому» учредил в Петербурге небольшой филерский отряд для наблюдения за иностранными военно–морскими атташе, который в июле вошел в состав Отделения по розыску о международном шпионстве, созданного тем же Департаментом во главе с титулярным советником И. Ф. Манасевичем–Мануйловым.

25 мая 1904 г. Рожественский писал своему помощнику по Главному морскому штабу контр-адмиралу А. А. Вирениусу: «По поводу сообщений Павлова и Десино следует, мне кажется, принять серьезные меры.

1) Прежде всего предупредить наши суда в Средиземном море, чтоб не зевали и держали себя везде [...] на военном положении, не упуская сторожевой службы, заряжения орудий на ночь и должной бдительности как ночью, так и днем.

2) Сообщить Чухнину и Бирилеву, что настало время принимать соответствующие меры во всех портах Черного и Балтийского морей и повышать постепенно настороженность по мере приближения отхода эскадры». Далее адмирал предлагал «разбудить» российские консульства и посольства, а главное — обратиться в Департамент полиции, «чтобы на счет Морского министерства командировал тайных агентов [...] для исследования шведских и норвежских шхер и мелких портов, а также местности по Бельтам и Зунду»[62].

Эта программа Рожественского в Морском министерстве была принята, и именно оно выступило инициатором всех перечисленных мероприятий, взяв на себя и их финансирование. В начале июня 1904 г. соответствующие указания из Петербурга получили главный командир Балтийского флота и начальник морской обороны Балтийского побережья вице–адмирал А. А. Бирилев[63] и его коллега на Черном море вице–адмирал Г. П. Чухнин. В результате порты были надежно защищены и каких‑либо серьезных инцидентов с участием иностранных диверсантов за все время войны там не произошло. Это подтвердила и негласная проверка охраны главной базы Черноморского флота, предпринятая в июле 1904 г. жандармским подполковником В. В. Тржецяком. «В Севастополе моряки приняли достаточные меры предосторожности, — докладывал он в Департамент полиции, — подосланные мною люди в район порта проникнуть не могли, причем их чуть не побили»[64]. О том, что военные корабли в Николаеве и Севастополе тщательно охраняются днем и ночью, сообщала и зарубежная печать[65].

В середине июня 1904 г. Главный морской штаб отправил в МИД своего офицера — «будить» российских дипломатов. Состоявшаяся беседа представителя флота с вице–директором I‑ro (бывшего Азиатского) департамента Министерства лишь подтвердила, что у внешнеполитического ведомства решительно нет ни людей, ни кредитов для организации проектируемой охранно–наблюдательной службы, где бы то ни было, почему, по мнению руководства МИДа, «такая желательная Морскому министерству организация могла бы быть осуществлена лишь при участии МВД». Со своей стороны, в здании у Певческого моста (МИДе) ограничились твердым обещанием направить в Египет М. М. Геденштрома для слежки «за прибывающими японцами и их дальнейшими действиями». В помощь этому своему бывшему консулу в японском Хакодатэ МИД отряжал некоего сына владивостокского торговца, отлично, как и Геденштром, знавшего японский язык и имевшего «большую опытность в сношениях с японцами»[66]. Но обещанного МИДом было явно недостаточно.

Инертность внешнеполитического ведомства переломило «высочайшее» указание «принять быстрые и энергичные меры» для организации сети тайных наблюдательных агентов в Швеции, Дании, Турции и Египте[67]. В первых числах июля министр граф В. Н. Ламздорф приказал российскому послу в Берлине информировать правительство Германии «о возможном прибытии в один из германских портов партии японцев для подготовления покушения на суда [...] 2–й эскадры», выразив при этом уверенность, что Германия не допустит подобного на своей территории[68]. Одновременно, по указаниям МИДа, российскими миссиями в Египте и Турции было организовано секретное наблюдение за появлением японских судов в Адене и Порт–Саиде. Послам в Копенгагене и Стокгольме, генеральному консулу в Лондоне и консулам на Востоке граф Ламздорф предписал бдительно следить за передвижениями японских офицеров[69].

Особое значение адмирал Рожественский придавал обеспечению безопасности своей эскадры в датских водах. 5 июля он приказал своему помощнику просить морского министра, чтобы тот официально благодарил посла в Копенгагене А. П. Извольского «за необыкновенно внимательное отношение к нашим нуждам и просил его помощи в организации наблюдения через консулов и консульских агентов и сверх испрошенного уже участия датской полиции в наблюдении за водами и берегами Бельта, установить также надзор в Копенгагене и в Скагерраке». Этим же письмом адмирал предлагал принять предложение датской спасательной компании «Свитцер» («чтоб расставила свои пароходы для стаскивания с мели и вообще для подания помощи») и немедленно удалить японского генерального консула из Дании «месяца на три»