На пороге великих тайн - [14]
Час назад Гошка встретил медведя.
Это случилось на вершине небольшой сопки в нескольких километрах от лагеря. Гошка кончил описывать выход гранита, спрятал отколотый образец в рюкзак и, помахивая молотком, двинулся дальше. Но не успел он сделать и десяти шагов, как нос к носу столкнулся с большим бурым медведем, вышедшим из-за скалы.
Гошка от неожиданности присел и, выставив вперед молоток — свое единственное оружие, хрипло сказал, задохнувшись:
— Чего тебе? П-пошел вон…
Медведь шумно втянул воздух большим влажным носом, глухо заворчал и попятился.
— Катись, катись, — дрожащими губами чуть слышно повторил Гошка. — Я тебе…
Медведь снова попятился, ворча и зло помаргивая маленькими красноватыми глазками, потом повернулся и легкой трусцой побежал прочь.
Раз и другой мелькнула среди пятнистых каменных глыб бурая с проседью спина, хрустнула вдалеке сухая ветка, и стало тихо. Гошка прерывисто вздохнул, рывком подтянул заплатанные брезентовые штаны и сломя голову помчался в сторону, противоположную той, где исчез медведь.
Огромными прыжками несся Гошка вниз по крутому склону, прыгая через коряжистые стволы ветролома, спотыкался о полусгнившие пни, проваливался в какие-то норы, падал и, поднявшись, продолжал свой стремительный бег. Рюкзак с камнями бил его по спине, вылезший из-под ремня подол рубахи цеплялся за колючие кусты. Разорванный накомарник остался висеть на обломанной сухой ветке. Гошка ничего не замечал. Только выскочив из чащи на тропу и в последний раз оглянувшись, он пошел шагом, судорожно втягивая воздух пересохшим ртом и отирая рукавами обильно струящийся по лицу пот.
«Ух черт! — думал Гошка, шмыгая носом и с трудом переводя дыхание. — Этак слопает кто-нибудь… Больше один не пойду».
Вдоль тропы рос густой высокий малинник. Спелые ягоды краснели среди листьев, стянутых седыми нитями паутины. На паутине чуть подрагивали капли дождя. Гошка сорвал несколько крупных ягод. Малина была сочная и душистая, ее можно было есть без конца…
За поворотом тропы в конце узкой длинной поляны забелели палатки геологического лагеря. Гошка замедлил шаг, облегченно вздохнул.
«Все-таки дом. Хоть и в тайге…»
У палаток никого не было видно. Костер чуть дымил посреди поляны да под кустом, возле кучи хвороста, неподвижно стоял большой рогатый баран, несколько дней назад пригнанный в лагерь.
«Конечно, никто еще не вернулся из маршрута, — рассуждал Гошка, тихо подходя к лагерю. — Но где повар?»
Он уже хотел громко окликнуть Лимурчана, повара-удэгейца, как вдруг услышал легкий шорох в малиннике недалеко от тропы.
«Малину на кисель собирает, — сообразил Гошка, останавливаясь. — Лимурчан — охотник, говорит, что ничего в тайге не боится. А что, если попробовать его испугать? Вот здорово будет…»
Очень противно сознавать, что ты оказался трусом. Лимурчан, пожалуй, не струсил бы, встретившись с медведем. Но вот если бы удалось напугать и Лимурчана, тогда Гошке стало бы легче…
«Сейчас он дернет из малинника, как я от медведя», — предвкушал Гошка, бесшумно приближаясь к густым зарослям.
Набрав в легкие побольше воздуха, Гошка с пронзительным визгом устремился в чащу малинника, размахивая молотком. Совсем близко затрещал сухой валежник, послышалась шумная возня и какой-то непонятный рев.
Гошка развел руками колючие ветви малины и обомлел. В глазах у него потемнело; ему показалось, что небо стало черным, а земля уплывает из-под ног. Полосатый уссурийский тигр, прижимаясь к земле, как напроказившая кошка, стремительно убегал из малинника к реке.
Еще мгновение — и огромное рыжее тело спиралью взвилось в воздух, перемахнуло поток и исчезло в густых зарослях на противоположном берегу.
Остолбеневший Гошка с поднятыми руками и вытаращенными глазами еще стоял среди малинника, когда на другой стороне реки раздвинулись кусты и появился повар Лимурчан с винчестером.
— Ай-я-яй, — укоризненно заговорил молодой удэгеец, переходя по камням реку. — Ай-я-яй, Гошка, зачем тигру пугал? Такой хороший охота испортил…
Вечером во время ужина начальник партии только качал головой, слушая рассказ о том, как Лимурчан выслеживал пробравшегося к лагерю тигра и как подошедший Гошка смело бросился на страшного зверя с молотком и обратил его в бегство.
— Тигра шла за баранкой, моя шла за тигрой, — сердито говорил Лимурчан. — Пришла Гошка — все совсем испортил. Очень Гошка храбрый, о! Другой такой человек тайга нет. Тигра тоже храбрый, о-о! Один раз кусай — голова нет. Ай-я-яй, Гошка, такой храбрый и такой глупый…
— Почему же все-таки тигр убежал? — недоумевал начальник. — Не молотка же он испугался?
— Зачем молоток, молоток — тьфу! — Лимурчан презрительно сплюнул в костер. — Очень тигра не любит тонкий голос… У нас только тигра придет к деревня, все женщины давай визжать очень тонко. Тигра уши положит на голова и обратно тайга… Очень Гошка счастливый, что у него не толстый голос…
Гошка ошеломленно молчал. Он даже забыл рассказать о встрече с медведем. Когда Лимурчан подал на третье малиновый кисель, Гошку передернуло, и он поспешно скрылся в палатке.
Лимурчан рассказывал, что с этого дня Гошка разлюбил малину.
