— Что будет с человечеством, если ты победишь Небохранителя?
— Оно сохранится, — ответил Главный. — Но его численность не будет превышать определённой отметки.
— То есть, оно уменьшится? Интересно.
— Я понимаю твои сомнения. Однако не я допустил бесконтрольное увеличение вашей численности. Люди не понимают, что в многочисленности кроется их слабость. Они напрасно сражаются за свои жизни, пренебрегая будущим своей цивилизации. Ведь если лайты победят, люди будут раздавлены собственной многочисленностью. Это очевидно.
— Нет ничего важнее человеческих жизней. И лайты это знают, — убеждённо сказал Ложкин.
— Смешно, — отрезал Главный. — Люди сражаются на стороне лайтов лишь потому, что оказались заложниками своих культов, своей религии, созданию которой способствовали сами лайты. Ваша вера и ваши принципы основаны на желании лайтов защититься от меня, а не на здравом расчёте.
— Ты меня не убедил, — сказал учёный. — У меня такое впечатление, что у тебя комплекс неполноценности, связанный с лайтами. Чуть что, ты всё валишь на них! Что не так — это виноват Небохранитель! Не слишком-то красиво для высшего существа.
— Я лишь пытаюсь исправить свои ошибки, это свойственно всем.
— Жалкие оправдания! — выкрикнул Ложкин. — Ты просто боишься признать, что потерял контроль над ситуацией, и теперь делаешь вид, что всё идёт как и было задумано изначально. Но это иллюзия! И даже это место, — он обвёл взглядом пространство вокруг себя, — всего лишь лабиринт твоего сознания. Я прав?.. Молчишь! Ха. Мне казалось удивительным, что за столько дней я ни разу не захотел в ватерклозет. Я хотел есть, но не испытывал настоящего голода. Здесь всё ненастоящее. Это клетка. Клетка твоего сознания, и я в ней — единственное разумное звено.
— Моя власть значительнее, чем ты думаешь.
— Может быть. Но ты помешался на своей власти, и я не собираюсь больше это наблюдать! — Ложкин спрыгнул с крыла и вдруг начал проваливаться сквозь пространство и время через толщу вязких измерений. Выход всегда был где-то рядом, надо было только захотеть найти его. — Прощай, псих! — успел крикнуть напоследок Ложкин, стремительно исчезая из этого пространства.
— До скорой встречи, — ответил в пустоту Бессмертный. И если бы он имел человеческое лицо, он бы улыбался, довольный собой. Конечно. Ведь один пленник, чьё сознание испытало на себе влияние и дарков, и лайтов, превратился в нечто новое, неведомое, а потому интересное. И он перестал быть фигурой в руках врагов. А второй пленник вернётся на Землю и закончит начатое. Он бы и так закончил свою работу. Но ему ещё только предстоит узнать, что за время своего отсутствия в мире кое-что изменилось.
Главный рассмеялся. Рассмеялось пространство, смеялась вселенная. Ведь разум только тогда полезен, когда служит какой-либо цели.
