На пороге любви - [23]

— Нет, только удивлена, — ответила Клеон и скромно добавила: — Приятно удивлена.

— Спасибо, особенно рад слышать это от моего самого строгого критика.

Через некоторое время он сказал:

— Я пришел к заключению, что проблема в пропасти между поколениями. Мы смотрим на вещи под разными углами. Я слишком стар…

— Но вы конечно же ненамного старше меня!

— Спасибо, вы мне льстите. На самом деле мне тридцать два. Я на девять лет старше вас. Знаете, девять лет — это существенная разница.

— Мистер Ферс. — Она решила рискнуть. — Что вы скажете об этой одежде?

Возникла долгая пауза.

— Я полагаю, вы хотите, чтобы я сказал, что она мне нравится?

Она немедленно перешла к обороне:

— Но это модно, по-настоящему модно!

— Настоящие вещи… — Он был полон сарказма, и она выпалила:

— Конечно же. Это живая мода, она жизнеспособна и имеет смысл. Она обращена к нуждам молодых людей, она отражает их образ жизни и образ мыслей. И более того, она для них достижима в финансовом и физическом отношении — они могут прийти сюда и потрогать вещи, почувствовать их, примерить. Они не заперты от них, на них нет надписи: «Не трогать».

— Это вы в адрес моего отца?

— Простите меня, если я вас расстроила, но… — Как ей достучаться до него? — Разве вы этого не чувствуете? Разве здесь нет ничего такого, на что бы вы хотели отозваться, как-то воздействовать, что-то изменить, придумать что-то новое? Я это чувствую. Дизайнеры этой одежды сломали барьеры, которыми такие люди, как ваш отец, годами окружали создание платьев. Здесь есть оригинальные вещи, есть попытки воплощения, эксперимента… — У нее иссякли слова.

— Да, мне было интересно, когда вы остановитесь. Не проталкивайте ваши идеи слишком настойчиво, Клеон. Это производит плохое впечатление и оставляет неприятные воспоминания.

Она рассердилась:

— Разве вы не видите, что я хочу сказать? — Даже в полумраке было видно, что в ее глазах блестят слезы.

— Моя милая Клеон, не нужно на меня давить. У меня к этому иммунитет. Слишком часто это пытались делать. Дайте мне расслабиться и приспособиться. Дайте мне самому все увидеть и сделать соответствующие выводы. — Она молчала. Он продолжал: — Моя дорогая, большеглазая, наивная девочка, посмотрите на это с другой стороны. Перестаньте быть такой простодушной и станьте немного циничней. Вы думаете почему так много усилий направлено на удовлетворение запросов молодых людей? Потому, что это люди с деньгами, растрачивающие силу…

— Я знаю, — перебила она запальчиво, — но…

— Следовательно, — продолжал Ферс, — их причуды и капризы используются с одной целью — говоря более приземленно — выгрести наличные. Это барахло, — он показал на ряды одежды легким взмахом руки, — массовое производство для массовой распродажи, униформа для молодежи. Это нивелирует их до одного уровня. Это конформизм с большой «К». Здесь нет выражения индивидуальности. Она сглаживается рассчитанной одинаковостью одежды. Что касается кутюрье, то здесь на более высоком уровне присутствует оригинальность и индивидуальность.

— По дорогой цене, — сказала Клеон, — по огромной цене.

— Согласен, по дорогой цене. Однако многие люди считают, что стоит заплатить эту цену, лишь бы хоть немного отличаться от других.

— Но число людей, способных так дорого заплатить за платье или пальто — иногда сотни фунтов, — быстро уменьшается. И даже те, что остались, наверняка должны дважды подумать, прежде чем расстаться с такими большими деньгами, потому что они наверняка осознают, что мы живем в век выбрасывания одежды. Сейчас мода меняется так быстро, что даже они не хотят быть заваленными лишним барахлом, которое стоило им целого состояния. Во всяком случае, идея состоятельной женщины, проводящей утро у своего кутюрье — потому что ей больше нечем заняться, — примеряя дорогие потрясающие туалеты, которые она наденет всего раз, а потом отдаст служанке, слишком отдает эпохой феодализма и настолько несостоятельна, что не стоит даже говорить о ней. В наши дни мир моды более демократичен, более достижим для рядовой публики. И вся структура меняется. Высокая мода должна отозваться на эти перемены или умереть.

Он улыбнулся и ловко изменил тему.

— Не вмешивайте сюда политику, — сказал Эллис мягко. — У меня нет настроения говорить о ней. — И, все еще глядя на нее, произнес: — Здешняя атмосфера, световые эффекты, полутьма, эта громкая музыка с ее навязчивостью, примитивный ритм ударных — все это взывает к одному, главному из всех инстинктов. Если назвать вещи своими именами, то все это взывает к сексу. — Его глаза лениво задержались на ее белой хлопчатобумажной блузке, туго обтягивающей ее грудь, и перебрались на облегающие бархатные брюки. — Как и вы сами, — прошептал Эллис, заметив, как краска бросилась ей в лицо. — Вам еще никто этого не говорил? О чем думает Айвор? Должно быть, он только наполовину мужчина. — Его рука потянулась к ней, но он быстро отдернул ее и спрятал в карман. — Нам лучше уйти, а то я могу начать заниматься любовью с вами прямо здесь, а это было бы ужасно! Совсем не то время суток.

Он улыбнулся, и Клеон улыбнулась в ответ. «Если бы я сказала ему, о чем я думаю, — размышляла она, — если бы я сказала: «Я хочу, чтобы вы занялись со мною любовью, потому что люблю вас», — что бы он сделал?»