На пороге легенды - [5]

Но вот матери ее — миссис Рейн, несмотря на возраст, всегда удавалось держать себя в тонусе. Если в чем Берти и завидовала ей — так в этом уж точно. И потому, едва мама встретила ее на пороге, Берти не могла не заметить вслух, как хорошо та выглядит.

— Кручусь как белка, разве тут поправишься? — улыбнулась миссис Рейн и поцеловала дочь.

С лестницы донесся топот маленьких ножек, и в холл вбежала Ивонн. С замиранием сердца Берти заметила то, чего не замечала раньше, когда забирала малышку на выходные. Что дочка изменилась — немножко вытянулась, лицо уже совсем избавилось от младенческих черт. Волосы заплетены в две косички (с короткими волосами она больше походила на мальчика). Представить только, думала Берти, за последние недели я ничего этого словно и не замечала. Да что там недели — четыре месяца прошло с тех пор, как она первый раз на целую неделю оставила дочь у родителей.

— Мамочка! — закричала Ивонн и прыгнула в ее объятия. — Ты пиехала заблать меня?!

Внутри все перевернулось от этого восторженного вопля. Обнимая дочь и едва сдерживая себя, чтобы не расплакаться, Берти посмотрела на мать. Взгляд миссис Рейн был понимающим — ей не нужно было слов.

— Иветт, крошка, не все так быстро, — сказала миссис Рейн. — Мы же договаривались о пяти месяцах, а прошло только четыре. У мамочки еще четыре недели в запасе. Или даже пять.

— Мне уже скова будет цетыли! Ияз-два-тли-цетыли-пять!.. — пересчитала Ивонн по пальцам и словно забыла о своих переживаниях. — Мама, смотли, я ситать умею! — И она показала, как умеет считать до десяти.

— Мы мамочке еще не то покажем, когда она снова приедет… — Миссис Рейн взяла внучку на руки.

Берти с благодарностью посмотрела на мать. Теперь уже сомнений не было — она может со спокойной душой оставить малышку у родителей.

И все же осадок в душе оставался. Подумать только — ей нужно всего две недели. Не месяц — не будет она ждать этого срока. Вернется за Ивонн сразу после поездки в Дулут. И вроде бы эти две недели ничего не могут решить. Но как тяжело осознавать себя предательницей.

Они прошли в гостиную, сели на диван. Пользуясь тем, что Ивонн увлеклась привезенными игрушками, после двух часов за рулем, Берти наконец смогла вытянуть уставшие ноги.

— Мам, это в последний раз. Я обещаю, — шепнула она.

— Меня уже соседка, миссис Ковачек, спрашивала: а что, ваша дочь не собирается воспитывать своего ребенка? — передразнивая голос соседки, докладывала миссис Рейн. — А я ей сказала: правда ли, миссис Ковачек, что ваш сын лечится от наркомании у доктора Уоллеса? Она и заткнулась.

— Лучше бы ты с ней не ссорилась, — вздохнула Берти, вспомнив несносный характер миссис Ковачек. — И чего она в чужую жизнь лезет?

— Своей нет, вот и лезет.

Берти только сейчас вдруг сообразила, что до сих пор не видела отца.

— А, кстати, где папа?

— Попросили подменить на дежурстве, так что ты его сегодня не увидишь.

Мистер Рейн работал на местной электростанции, и ночные смены не были редкостью. Берти вспомнила, с каким нетерпением всякий раз ждала отца с дежурства, — как будто чего-то недоставало в доме. И всегда с радостью просыпалась поутру, когда его «форд», въезжая во двор, так осторожно шуршал покрышками и тихо урчал мотором, как будто не хотел никого разбудить в доме.

Берти испытала укол совести. Ее-то родители всегда были рядом…

— Ты уж его поцелуй за меня. — Она приникла к плечу матери, а та обняла ее, поцеловала в лоб.

Заметив, что этот праздник любви может состояться без нее, малышка Ивонн бросила игрушки и, подбежав к дивану, полезла к взрослым. Ее крохотные коленки и локотки не знали пощады, но мама и бабушка с радостью приняли ее в свою компанию. А вскоре Ивонн уснула, и миссис Рейн смогла спокойно поговорить с дочерью. Она рассказала о том, как скучает по ней малышка, как переживает отец. Поведала обо всех домашних заботах. А потом огорошила неожиданным, без всякого перехода, вопросом:

— Как у тебя дела на работе?

— Все в порядке, мам, не волнуйся, — с некоторым напряжением ответила Берти. Меньше всего она желала, чтобы мать выпытывала у нее подробности. Врать не хотелось.

Похоже, прозорливая миссис Рейн это прекрасно поняла, потому что сказала одну фразу, стоившую многих сотен нравоучений.

— Роберта, мы с отцом и Ивонн верим в тебя.

— Спасибо, мама. — Они поцеловались.

Вскоре настало время расставаться. Берти растормошила малышку Ивонн, принялась щекотать ее и в этой приятной обеим возне призналась, что уезжает.

Казалось, малышка вот-вот заплачет, но миссис Рейн удалось предотвратить, как она выразилась, «фонтан слез». И она взяла с Ивонн обещание, что к приезду матери они подготовят какой-нибудь сюрприз…

К вечеру Берти уже была в Грин-Бей, меньше чем за три часа преодолев расстояние от Чикаго. Можно было попасть в Миннесоту и более коротким путем, но ей хотелось проехать именно вдоль Великих озер — любуясь красотами побережья.

За Грин-Бей, там, где шоссе уходило на запад, Берти воспользовалась минутой, чтобы передохнуть, и остановила машину на площадке при съезде с автострады.

Весна еще только начиналась, и погода стояла не совсем теплая, дул ветер, иногда порывы были так сильны, что машина вздрагивала. Но это не мешало Берти оценить великолепный вид на озеро.