На полпути в рай - [5]

Кстати, никогда за свои семьдесят с лишним лет ханум Марьям Хераджсетан не была так разговорчива, как в этот вечер. Пусть останется грех на совести людей, утверждающих, что в молодости ханум была красавицей и украшала собой общество. Сейчас она больше напоминает ведьму или колдунью.

С того дня, когда волосы ханум начали седеть, она каждое утро, подходя к зеркалу, выдёргивала белые нити и теперь стала похожа на жирную лярскую курицу, на плешивой голове которой торчит только тонкий хохолок. Эта ничтожная растительность, украшающая голову красавицы, растительность, напоминающая волоски кукурузы в начале осени, жалкие остатки прежней роскоши и блеска бедной пустомели, были — одному богу известно, какими усилиями, — выкрашены хной в рыжий цвет.

Да, можно посочувствовать этому отставшему от каравана бытия путнику, этому обломку величия двора Насер-эд-Дина[4], этой бедной даме хотя бы уже потому, что ей по утрам приходилось в страшных муках выдёргивать свои седые волосы. Каждый выдернутый волосок орошал её глаза слезами, и она вытирала их пёстрым платком. А наутро страдания начинались снова.

Вы не представляете себе, какие муки испытывает Марьям Хераджсетан, когда ветреные, праздношатающиеся молодые люди стараются отыскать в ней былую красоту и очарование! Ведь ей даже в знойные дни приходится закрывать свои утомлённые жизнью плечи и дряблую старческую шею тяжёлой накидкой из чернобурых лис!

Когда она, стоя перед зеркалом, надевает на палец известное всему Тегерану кольцо с изумрудом и с гордостью, которую не испытывает и победитель на поле боя, подносит руку к гладкой поверхности стекла, её глаза блестят ярче, чем у восемнадцатилетней красавицы.

А посмотрите, как ловко, хоть и с большим трудом, массирует она свою морщинистую, поблекшую кожу, покрытую коричневыми пятнами и узлами, вращая перед зеркалом двойным подбородком! Не один силач из зурхане[5], работающий большими коническими палицами, позавидовал бы её ловкости и выдержке.

Сейчас ханум Хераджсетан сидела в кресле на террасе, сбросив на колени лисью накидку и выпятив грудь. Она вертела на пальце перстень, стараясь собрать в большом изумруде лучи сорокаламповой пятидесятигранной люстры, чтобы игрой камня ослепить расположившихся в зале дам.

Подлая Махин Фаразджуй, для которой не было ничего святого, придвинула своё кресло к Мехри Борунпарвар и с ехидным видом начала что-то нашёптывать ей на ухо. Она со злорадством повторяла хвастливые басни госпожи Хераджсетан, которые та распространяла о себе по всему Тегерану. Обе дамы хихикали. Смеяться громко они не решались — ханум Хераджсетан стёрла бы их в порошок.

На сегодняшний вечер Нахид Доулатдуст пригласила двадцать четыре самые известные и знатные дамы Тегерана, с тем чтобы они, усевшись в круг и выставив напоказ свои драгоценности, дорогие платья и изящную обувь, между прочим подумали и о том, как помочь обездоленным. Эта встреча была организована при условии, что о ней будет сообщено в печати, и не в дешёвых ежедневных газетёнках, а в иллюстрированном еженедельнике, где на фотографиях можно было бы хорошо разглядеть не только самих дам, но и их туалеты и драгоценности.

Незадолго перед тем как Мехри, закончив свои дела в «проклятом благотворительном обществе», прибыла на вечер, среди гостей ханум Нахид Доулатдуст произошёл любопытный обмен любезностями по поводу выборов председателя, заместителя председателя, секретаря, директора-распорядителя, наконец, чёрта и дьявола нового общества. Дело в том, что те, кто сначала особенно настойчиво отказывался от этих почётных должностей, больше всех обиделись на то, что не выдвинули их кандидатуры. Поднялся спор. Собрание так и расстроилось бы, не возьми Нахид на себя роль старшей и не прояви она беспримерную ловкость…

— Если вы не будете благоразумны, — сказала она, — сию минуту сюда, как внезапная смерть, явится Мехри и нагло вырвет из наших рук председательское место, а тогда одному богу известно, что с нами будет.

В это время Махин, да-да, та самая Махин, которая с таким увлечением сейчас смеётся, увидев Мехри, недолго думая взяла слово и тоненьким, елейным голоском, лицемерным и подлым, произнесла пламенную речь в честь своей милой подруги.

Надо сказать, что Нахид пока ещё не получила от своего дорогого мужа никакого имущественного наследства, но зато она блестяще переняла его моральные качества. Выходя замуж за ловкого политикана, женщина пользуется не только большими материальными благами, получаемыми её мужем от лицензий на торговые сделки и игры на бирже; она извлекает из его многолетнего опыта на политическом базаре такие уроки, что мусульманину не дай бог видеть, а неверному слышать!

Все знают, как сорок шесть лет назад была создана конституция и из какого посольства она появилась. Принципы свободы и демократии, или, как их называют, «западная демократия», были так ловко применены в Иране, что, хвала всевышнему, в этом мы обогнали даже самих создателей этой системы. Наивные и неосведомлённые простаки и не подозревают, какие группировки с их преступными интересами руководят всеми событиями, о которых пишут в газетах, подготавливают речи, которые произносятся с высоких трибун, и предопределяют выборы. Они не знают, что даже при назначении на пост ректора университета, на этот высокий, важный в политической игре пост, никто не сможет добиться согласия этих людей, если он недостаточно лицемерен.