На полпути к себе... - [8]
Никогда Юна не видела Евгению Петровну такой веселой и радостной, как в тот год, когда та вышла замуж. Помнит, как она, маленькая девочка, однажды стояла у двери комнаты Евгении Петровны — оттуда доносился веселый смех, шуршала патефонная пластинка, лилась песня «Счастье мое».
Видно, эта песня очень нравилась Рождественской и ее мужу, потому что ставили пластинку беспрестанно. А через какое-то время та же мелодия уже слетала с клавиш рояля, и Евгения Петровна с Владимиром Федоровичем распевали во весь голос незатейливые слова песни:
Юна постучала в дверь, просясь в гости.
— Входи, входи, — услышала она приглашение Евгении Петровны.
Юна вошла, села на кожаный диван с валиками. Рядом с ней сел Курбаши, и она уже вместе со всеми звонким голоском старательно выводила «Счастье мое» под аккомпанемент Евгении Петровны и Владимира Федоровича. Рождественская обучила мужа брать два аккорда этой самой песенки. Они считали, что «музицируют в четыре руки».
И тут Юна увидела, как Владимир Федорович, одной рукой взяв аккорд, другой прижал к себе жену и склонил голову на ее плечо.
Смущенная присутствием Юны, Рождественская отстранилась от него:
— Ну что ты, Зайчик!
В этот момент послышался ехидный голос Пани, требовательно стучащей в дверь:
— Чайник-то твой тово… Весь уж. Второй тащу. Не натаскаешься-то водицы…
Поправляя прическу, раскрасневшаяся Евгения Петровна выбежала в кухню и убавила огонь в примусе. Счастливо улыбаясь, сказала Пане:
— Знаете, Прасковья… Зайчик мой… почти всю песню разучил! — неожиданно привлекла к себе щупленькую Паню, словно собиралась сказать ей что-то важное, и тихонько допела: — «Все это ты, моя любимая, все ты…»
Паня неестественно громко загоготала, будто причастилась к радости Евгении Петровны.
— Молодец, Женька! Типерича ты молодец!
Евгения Петровна вдруг стряхнула с себя веселье и стала серьезной. Устремив взгляд куда-то поверх головы Пани и вышедшей из ее комнаты Юны, она неожиданно каким-то не своим, чужим голосом произнесла:
— А все-таки всех королей на свете я сильней.
Паня и Юна недоуменно посмотрели на нее: какие, мол, еще короли?! А Евгения Петровна, заметив их замешательство, вдруг заливисто рассмеялась и, будто в нее вселились черти, стиснула Юну, затормошила.
— Счастье он мне принес, прямо на блюдечке! — Евгения Петровна еще сильнее сжала Юну и поцеловала в лоб. — Жизнь замечательную и очень красивую!
«Когда вырасту, у меня тоже будет свой Зайчик, — решила Юна, — принесет нам с мамой на блюдечке жизнь счастливую и красивую».
В чем эта «красивая жизнь» должна выражаться, Юна, конечно, не знала. Ей было просто приятно чувствовать, что, хотя она и обидела «тетю Женю», та все равно счастлива. В памяти девочки страшное слово «сволочь» отзывалось больнее, чем удары Паниной веревки.
…Позже Юна поняла, что предала Евгению Петровну просто так, «за компанию». Ведь она уже знала, Фрося ей объяснила, что это слово относится к дурным — она так и сказала: дурным — женщинам, а она, Фрося, с такими не знакома. И еще пояснила, что, когда хотят кому-то сделать больно, говорят это слово. Значит, Юна заведомо понимала, что Рождественской будет больно, и ради общего азарта она забыла, что Евгения Петровна учила ее играть на своем рояле, забыла о кровати, на которой спала и прыгала, о письменном столе, служившем им с Фросей и обеденным. Обо всем ей напомнила в тот вечер простая дворничиха, не умевшая складно говорить. Давно нет в живых Пани, а бельевая веревка в ее жилистой руке нет-нет возникает перед глазами Юны.
Поздно задумалась Юна о том, что Фрося в житейском понимании не устроила свою жизнь.
В раннем детстве Юна считала, что так и должно быть, что им двоим, Юне и маме, хорошо и больше никого им не надо. Юна готова была терпеть лишения, ходить в магазины, делать все по дому и обязательно хорошо учиться, только чтобы Фрося была довольна.
Однажды она услышала разговор Фроси с Рождественской.
— Пора тебе, Фросенька, замуж, — томно ворковала Евгения Петровна. — Посмотри на себя. Ты — царевна-лебедь, настоящая русская красавица! Знаешь, у Володи есть сослуживец. Вдовец и не очень молодой. Да ты не смотри на это. Ему дашь уход — он опорой будет. У тебя сил много, и на него и на Юну — на всех хватит.
— Не, не надо мне такого, — зарделась, потупившись в смущении, Фрося. — Василек у меня в сердце живет, — нежно сказала она.
Юна не выдержала и влетела в кухню.
— Ма, — с ревом бросилась к Фросе, обхватила ее за шею. — Не надо еще мужа! Нам и так хорошо. Не надо вдовца! Я работать пойду.
Рождественская, чтобы сгладить неловкость, перевела разговор на другую тему — заговорила о будущем Юны:
— Фросенька, надо же что-то делать с Юночкой. Пора показать специалистам по музыке…
— Все время не хватает, — Фрося растерянно развела руками. — Не знаю, как и быть.
Но при первом же удобном случае отвела девочку в музыкальную школу. Оказалось, что у нее действительно есть способности. Тогда все «подвальное общество» стало думать, как помочь Ребковым. Паня вызвалась провожать Юну в музыкальную школу, а Евгения Петровна предложила для занятий свой старинный «Беккер», хотя очень дорожила им. Ведь на нем играл когда-то сам Глазунов.
История еврейской девочки-москвички с послевоенных времен и до наших дней. Взрослея, она попадает в ситуации, приводящие ее к людям из разных слоев общества – как к элите, так и к бандитам. На этом пути она ищет себя и свое место в жизни.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.