На полпути к себе... - [50]

В конце концов, примерно то же случилось и со мной. В пятнадцать лет я стала сиротой и, когда встретилась с одним человеком… ну, назовем его условно Алексей… то была нищей, несколько раз ограбленной. К тому времени — нашей встречи — Алексей в жизни еще ничего не достиг. Я показалась ему личностью, и он за меня ухватился. Но быстро разобрался в том, что я ничего собой не представляю. А я-то уже успела повязать себя закодированной по наследству верностью и преданностью! И попала в болото «гена любви», выбраться из которого не было никаких сил. Я погружалась в него все глубже и глубже, совершая поступки все более невероятные! Я жаждала благодарности, ответного «сигнала» верности и преданности, не понимая, что у Алексея совсем другой генетический код. И так получилось, что я, человек, не сделавший никогда никому плохого, живший легко, как порхающая бабочка, не обращавший внимания на трудности, представляешь, это я-то, я каким-то косвенным путем подвела его к самоуничтожению.

Вот тогда все сильнее меня стала угнетать мысль: так ли я поступаю, делая добро? Нужно ли оно другим, коли ты ждешь, ищешь за него благодарности? Добро-то твое тогда оборачивается злом! Может быть, надо поступать наоборот? Не делать добра? И так получилось, что вскоре я действительно перестала интересоваться окружающими людьми, их делами и нуждами. Едешь в метро, делаешь вид, что спишь, только бы не уступить место пожилому человеку. Обращаются к тебе с просьбой, ты отвечаешь, что исполнить ее не имеешь никакой возможности, хотя на самом деле это тебе не стоит особого труда. Люди-то тебя помнят как отзывчивого, доброго человека и не перестают к тебе обращаться… Инерция памяти… Юна, тебе не скучно? Нет? Ну ладно…

И вот пришло время — и уже ничего не осталось от твоей доброты. В душе — сплошное равнодушие и лень. Впрочем, глядишь, и зло нет-нет выбирается наружу… Потихоньку-полегоньку оно готовит себе почву для захвата твоей души. Начинает действовать вроде незаметно, опираясь, пожалуй, больше всего на зависть.

«В какой степени, — пробивается внутренний голос, — с тобой считаются там-то и там-то? А ты смог бы добиться того-то и того-то?» Сначала гонишь этот вкрадчивый голос, но он все больше и больше пролезает в душу. И вот уже зависть овладевает сердцем. И не знаешь, что искать в жизни — и нужно ли? Счастья? Истины? Обернулся — а жизнь почти прошла. Страшно ли тебе? Когда молод, то мысль о смерти редко посещает наши головы. Если она и возникает, то, как правило, в связи с потерей каких-то близких людей и знакомых. Самому же она кажется далекой. До нее чуть ли не целые века.

А сейчас я все чаще задумываюсь о смерти. Поняла главное: человек должен сам себя подготовить к неизбежному исходу. Тогда будет не так страшно. Его психика должна перейти рубеж своей «вечности», понять это явление как необходимость.

Ведь человек боится смерти, скорее всего, потому, что он не всегда успевает попользоваться всем тем, что ему было отпущено природой. И я пришла к выводу, что смерти не надо бояться, но надо всегда помнить о ней! Чтобы каждый день казался тебе подарком судьбы и думалось, что ты еще какое-то время можешь дышать воздухом, видеть солнце, слышать чириканье птиц. И это хорошо! И еще мне кажется, что приход смерти легче для тех, кто не завидовал, не подличал, не грабил, не убивал, не унижал… Я не боюсь смерти, но умирать не хочу! Не хочу мучиться…

Светлана замолчала, плотно прикрыла веки. Но из-под них слезы все-таки нашли выход, быстрыми ручейками заспешили по бледным, впалым щекам…

Юна поняла, что настало время уйти, сейчас же, немедленно. Она встала, порывисто наклонилась и поцеловала худую, невесомую руку Светланы.

А на другой день Светлана умерла. Юна не находила себе места. В ней еще звучал тихий исповедальный голос Светланы. Когда появился Корнеев, Юна, желая уйти от тягостных воспоминаний, пересказала ему исповедь Светланы.

— Она — баба какая-то ущербная. О добре и зле размышляла по-дилетантски. Мало ей болезни было, так еще какой-то любовный генетический код выдумала! Я лично своим психоанализом обойдусь. Так что, Тапирюшка, эти рассуждения могут только тебе служить пособием в жизни…

В скором времени Юне сделали первую операцию. Через полгода предстояла вторая. Но Юну это не беспокоило: она знала, что после всех этих испытаний наступит выздоровление. А после всех переживаний она, наконец, будет с Корнеевым постоянно.

Корнеев привез Юну из больницы в середине лета и с этого момента безотлучно находился с ней больше двух месяцев. Она успокоилась, понимая, что ставить сейчас какие-то ему условия просто нелепо. Даже Рождественская в последнее время стала называть Сашу по имени и отчеству…

Но в середине сентября Корнеев опять исчез — правда, всего на три дня. Больше терпеть его «отлучки» Юна не захотела и потребовала: либо рви с Надей, либо уходи от меня.

Саша выбрал последнее. Он ушел от Юны. Ей было очень тяжко, она уже корила себя за горячность, но, решив выдержать характер, не позвонила ему ни завтра, ни послезавтра.

Томление и тревога не отступали от нее. Закончилась третья неделя их разлуки, самой длительной за все пять лет связи. Она написала ему письмо, но оно так и осталось неотправленным. На пороге ее квартиры встал Иван…