На полпути - [39]

Хотя Прохазка и терзался сомнениями, он постепенно осваивался с обязанностями заместителя председателя. Но он чувствовал себя неспособным не только исправить дела в кооперативе, но и разобраться в нынешней сложной обстановке, и утешался тем, что все само образуется. Очень хорошо, думал он, что завтра Мок устраивает партийное собрание.

Коммунистов собралось четверо: Прохазка, сторож Андриш Сентеш, Ференц Мок и старший бухгалтер тетя Жофи. Моку не нашли, она была где-то в поле, и ее отец нисколько не жалел об этом. Тетя Жофи, сославшись на баланс, явилась с опозданием на полчаса.

Ференц Мок выступил с рядом предложений. Ночью он припомнил кое-что из своего прежнего горького опыта. Например, общественную повинность, старый прекрасный обычай тех лет, когда он работал председателем сельсовета. Он имел в виду не добровольную общественную работу, а нечто совсем иное, именно общественную повинность. То есть если в прежние годы надо было вывезти из сельскохозяйственного кооператива собранный урожай и не оказывалось грузовика, то посылали записку крестьянину, что он должен явиться туда-то и туда-то с подводой, и он являлся. А если отказывался, его штрафовали на пятьсот-шестьсот форинтов. Раз эти разложившиеся кооперированные крестьяне не желают трудиться, сказал Ференц Мок, нужно, объявив общественную повинность, заставить их закончить уборку урожая.

При слове «разложившиеся» кроткое морщинистое лицо Андриша Сентеша нахмурилось. Извинившись, он перебил Ференца Мока:

— Разве есть такой приказ, Ференц? Насколько я знаю, нет такого приказа…

Прохазку поразило предложение Ференца Мока. Ничего подобного он не ждал от него, и выступление секретаря его возмутило. Стукнув кулаком по столу, он заставил замолчать Андриша Сентеша.

— А стоит ли это делать, Ференц? Не проще ли тебе попросить полицию заарестовать десяток главарей? Сразу здесь установится порядок и тишина, как на кладбище.

Ференц Мок не сразу понял, что над ним насмехаются. Он с сожалением развел руками.

— Сегодня это уже не пройдет… Мы не найдем законного основания…

— Законное основание!.. Вот и все твои возражения. Очень похоже на тебя. Если бы ты, а не Мадарас стал председателем, то ты бы палкой загонял людей на работу, как было раньше в больших поместьях.

Ференц Мок пришел в ярость: сами подстрекали его, а теперь издеваются.

— И ты смеешь говорить это? Ты сам силой заставил кулака вступить в кооператив!

— Он тебе нажаловался? Если ты поверил ему, то почему не притянул меня к ответу?

Чтобы положить конец бесполезному спору, Андриш Сентеш предложил:

— Давайте лучше, товарищи, потолкуем о том, ради чего собрались сюда. В кооперативе большая беда. Давайте лучше о ней потолкуем.

— Возможно, мое предложение никуда не годится, — сказал Ференц Мок, вытирая вспотевший лоб, — но я хотел помочь делу. Мы должны что-нибудь предпринять. Нельзя сидеть сложа руки.

— Ты рассуждаешь так, — не унимался Прохазка, — точно тебе наплевать на кооператив. Точно ты знатный иностранец, вот как ты рассуждаешь. А мы здесь отвечаем за все.

— Знаю. Разве ты не понял, что я хочу помочь кооперативу? — пытался дать ему отпор Ференц Мок.

— Тогда почему ты начинаешь не с того, что мы где-то допустили ошибку?

— Я созвал вас, чтобы…

— Хорошо, тогда я выскажусь, — горячо перебил его Прохазка. — После организации кооператива мы не вели политической работы. Если человек написал заявление о вступлении, то от этого у него еще не появилось социалистическое сознание.

— Что правда, то правда, политико-воспитательная работа велась плоховато…

— Не плоховато, а никак не велась, — нетерпеливо продолжал Прохазка. — Правление кооператива знает обо всем, что происходит с его членами. К сожалению, нельзя сказать обратного. Народ подчас не знает о главных задачах, стоящих перед кооперативом. Я хожу к людям, беседую, спорю с ними, но я не могу всех обойти. В моей бригаде ежедневно работает двадцать — двадцать пять человек. А другие бригады и не думают работать.

— Мы и не можем всех обойти, — поддержал Прохазку Ференц Мок. — Нас слишком мало.

— Лучших членов кооператива надо было бы принять в партию.

— С этим нечего торопиться. Укрепить партию не значит разбавить ее состав.

— Ференц, ты опять перестраховываешься. Прежде мы считали: кто не с нами, тот против нас. С тех пор жизнь изменилась. Теперь мы придерживаемся другого: кто не против нас, тот с нами.

— Но не в самой партии.

— Кандидаты в члены партии проходят соответствующую школу…

— Ну, ладно, ладно, — сдался Ференц Мок. — В принципе я не возражаю. А ты знаешь хоть одного человека, которого стоило бы принять в партию?

— Как не знать! К примеру, наш председатель Мадарас.

— Неужели все в деревне рехнулись? — вырвалось невольно у оторопевшего от изумления Ференца Мока. Прохазка измерил его таким подозрительным взглядом, словно почуял недоброе. И Ференц Мок поспешно прибавил: — Еще весной мы вместе нападали на молодого Мадараса. Помнишь, возражали против назначения Лимпара кладовщиком.

— Я выступал тогда не против самого Мадараса, — ничуть не смягчившись, строго сказал Прохазка, — а против его решения, которое считал неправильным. Но жизнь на том не остановилась, Ференц. И Мадарас на том не остановился. Через полгода он отрекся от Лимпара и перешел на нашу сторону. Разве ты не видишь? Неужели один ты не видишь этого?