На полпути - [23]

У Дани разыгралась фантазия. Всю дорогу он в увлечении строил планы. И сам не заметил, как очутился на кухне у Прохазки. Заместитель председателя жил в красивом новом доме на краю деревни в поселке Дожа. Дани ни разу не был у него и вообще в том поселке бывал редко. Жена Прохазки, бледная молодая женщина, поставила на стол перед гостем вино и принялась готовить ужин. Она двигалась тихо, совсем бесшумно, но, как только требовалось что-нибудь подать, была тут как тут. Опорожнилась первая бутылка вина, но вот на столе уже появилась вторая, полная, и мужчины даже не заметили, как она там оказалась. Двое младших сыновей Прохазки с криком гоняли мяч по двору, а одиннадцатилетний Ферко, облокотись на край стола, жадно ловил каждое слово взрослых.

Но Дани и Прохазка вели себя теперь скорее как мальчишки, чем как взрослые люди. Вино еще больше разгорячило их воображение, и они смотрели далеко вперед, очень далеко, уже не на двадцать лет вперед, а на все двести.

Они устлали берег Рабы на четыре километра илом, построили там десять теплиц и, купив вертолет, отправляли на нем в январе зеленый перец и красные помидоры прямо в Стокгольм.

Пока они еще не совсем опьянели, они договорились, что за этот участок отвечать будет Прохазка, поскольку у него уже есть опыт. Они решили, не откладывая, наладить связь с речным хозяйством, составить план, смету, а на будущий год приступить к работе.

— Здесь будет рай! Настоящий рай! — твердил Прохазка, и глаза его горели.

Сидевший на другом конце стола Ферко защебетал:

— Дядя Дани, а сорняки мы будем уничтожать с самолета?

— С вертолета, сынок, с вертолета, — смеялся довольный Прохазка. — Вечно что-нибудь такое у него на уме.

— И прекрасно! — воскликнул Дани, вспомнив об одном своем старом плане. — Ты, Ферко, поедешь в техникум, выучишься на садовода. По рукам?

Мальчик радостно закивал:

— По рукам!

— Ты будешь нашим стипендиатом.

Окончательно расчувствовавшись, Прохазка обнял Дани за плечи.

— Ты, Дани, мне друг!

Жена его, стоявшая у печки, с улыбкой покачивала головой.

— Конечно, мы будем истреблять сорняки с самолета, — разливался соловьем Дани. — Непременно с самолета! И с вертолета. Хватит нам ковырять землю мотыгой!.. К черту картошку! Мы не будем больше выкапывать ее вручную. Хватит с нас! Веришь мне, приятель?

— Верю, — отозвался Прохазка.

Вдруг Ферко воскликнул, захлебываясь, с мальчишеским жаром:

— Человек всегда опаздывает!

— Как это так? — с недоумением посмотрели на него мужчины.

— Если бы мне было сейчас лет тридцать-сорок, я бы заправлял кооперативом.

— Найдется здесь для тебя работа и через четыре года, — утешил его Дани. — Когда вернешься домой из техникума.

— Да нет! Тогда мы уже будем уничтожать сорняки с самолета.

— Вот видишь, — сказал Дани, — сорняки и тогда не переведутся.

Но день пролетает быстро, особенно праздничный день. На другое утро полевой сторож Андриш Сентеш сообщил Дани, что он обнаружил кражу: кто-то скосил и вывез три хольда кооперативной люцерны.

— Как раз тогда, когда людям надо сдавать в кооператив скот, — возмутился Дани. — Смотри в оба, дядя Андриш, кражи могут повториться. Каждый боится, что у него именно теперь, перед расценкой, отощает корова.

Дани взял уже на заметку самые большие коровники в деревне, но размещать в них кооперативный скот представлялось нерациональным. Для ухода за ним потребовалось бы много людей и трудно было бы контролировать их работу. Во всяком случае, дойных коров следовало поместить в один скотный двор.

Дани поехал на велосипеде в Ореховую долину, в усадьбу госпожи Регины. Впервые осмотрел он там внимательно хозяйственные постройки. Хотя Регина и не использовала их — у нее осталось всего-навсего три коровы и две лошади, на которых работал ее поденщик, — постройки были в хорошем состоянии после ремонта, произведенного прежним кооперативом. Коровник мог вместить пятьдесят коров, и Дани решил, что надо в обе стороны расширить его, удлинить крышу, построить перед ним загон до колодца, и тогда до осени они продержат здесь сто коров. А к тому времени будет построен новый скотный двор на сотню стойл, под который вчера заложили фундамент. В пятикомнатном доме Регины они выделят две нежилые комнаты, одну, чтобы хранить отруби, другую для сепаратора и молочных бидонов.

Дани зашел в дом. Регина месила тесто к обеду. Она выглядела значительно моложе своих сорока лет; и не удивительно, подумал Дани, ведь никогда в жизни она не работала. У нее были крепкие, полные руки и бедра, глаза светились умом, а на изгибе пухлых губ мелькала хищная улыбка. У Дани закипела кровь. С тех пор как он стал председателем, у него не оставалось времени на любовные похождения. Он встречал иногда своих прежних любовниц, но ему некогда было бегать по тайным свиданиям, даже когда не требовались долгие ухаживания.

— Давненько ты ко мне не заглядывал, — приветствовала его Регина и вместо фамильярного «Дани» с насмешливой улыбкой добавила: — Господин председатель.

Отставив тесто, она вымыла руки и пригласила Дани в комнату, хранившую следы былой роскоши. В те времена, когда он захаживал в Ореховую долину, здесь стоял только ободранный диван, а среди мешков с картошкой был запрятан радиоприемник, который хозяйке всегда удавалось каким-то чудом спасти от судебного исполнителя.