На перекрестии прицела - [12]
Плыли над полями, над всем великим русским простором летние полуденные облака, отбрасывали на теплую землю легкие тени. Не переставая пели жаворонки, ликовали на этом кратковременном и вечно длящемся празднике жизни.
Монастырь, который привиделся мне на берегу озера Светлояр, когда я жила в Тёпловке и ходила с бабушкой Олей по грибы, явился мне недавно уже не во сне, я увидала его наяву. И сразу узнала его. Тот же белокаменный пятиглавый храм с золочёными луковицами куполов. Я увидала этот храм из окна рейсового автобуса. Он стоял на лесном холме среди деревьев. Асфальтированная дорога огибала холм у подножия. Моя соседка, еще не старая женщина, повязанная белой косынкой, тоже глядя в окно, сказала:
— Красота неописуемая! Святые места. Богородичный женский монастырь… А вы далеко едете? — поинтересовалась соседка. — Не в здешний санаторий?
Я согласно кивнула.
— Тогда нам скоро выходить. Считай, доехали. Мне туда на работу, убираться.
— Вы здешняя?
— Из ближнего села Озёрки. Обитель лет пятьдесят оставалась закрытой, с двадцатых годов. Сами здания монастыря сохранились. После выселения монашек все строения власти отдали военным под склады. На вход на территорию наложили строгий запрет. Только по пропускам. Для военной обслуги и вольнонаемных рабочих. Из вольнонаемных, в основном, наши, из Озёрок. Грузчики, сортировщики, кладовщики, уборщицы. Хранили в монастырских строениях лекарства, перевязочный материал, бинты, вату. Народ в местной округе так судит: обитель осталась непорушенной внешне благодаря этой самой военной базе. И купола на храме целёшеньки, даже позолота сохранилась, с тех времен. Нет, как говорится, худа без добра… Внутренность храма Рождества Богородицы, конечно, пострадала сильно. Моя мама кладовщицей в войну и после на базе работала. От нее и других сельчан слышала, что солдаты-охранники, находясь в помещении храма, на постах, во время дежурства, постреливали по иконам из винтовок. И по божественным росписям на стенах. От скуки, что ли, с безделья. Стоит молодой красноармеец на часах, глазеет на лики божеские и святых угодников, на разных серафимов и херувимов, пророков и евангелистов… И поддастся по неразумию своему искушению дьявольскому. Сделать что-нибудь богопротивное. Стрельнуть по этим святым божьим ликам. Бога-то всё равно ведь нет, а есть просто картинки, нарисованные на досках и по церковным стенам. Удальство это, пожалуй, скажем, попасть в глаз Богоматери или Младенца у Нее на руках, взыгравшего в радости. Вот пальну тебе в глаз — тогда и взыграешь. Безглазого Младенца Иисуса и Богоматерь сама увидишь, когда побываешь в Богородичном храме. Я ведь ничего не выдумываю… Какой-то красноармеец, видать, «ворошиловский стрелок», меткач, под самый купол, в Бога Саваофа палил. Хоть высоко, но сильно попасть хотелось, доказать себе, что рука не дрогнет. И стрелял в Бога… И даже не раз, а много. От лика одно темное пятно осталось.
— «Если Бога нет, то всё позволено», — писал великий русский писатель Достоевский, — сказала я Полине.
— Господи, как верно-то! — воскликнула Полина. — Умудрил же Господь! Я, грешная, не читала его книг. У меня, Вера, грамотёшка не ахти какая. Всего шесть классов. Я больше божественное читаю. Евангелие… Молиться хожу в монастырскую церковь. Церковь эта небольшая, над воротами в монастырь. С недавних пор шесть монашек в кельях поселились. Матушка Серафима — настоятельница. В главном, Богородичном соборе службы пока нет. Ремонт требуется. Склады убрали, военные освободили занятые монастырские здания. Работы неохватный край. Наши сельские, из Озёрок, помогают обживаться монастырю. Огород есть, картошку посадили, капусту. Осенью сад фруктовый сажать игуменья задумала. «Миром всё устроится» — так моя мать говорила. Жители Озёрок до закрытия монастыря являлись его прихожанами. Славная была обитель. Добрые вести об ней далеко шли. Так старые люди сказывали. Паломники из разных мест молиться стекались, в святых источниках исцеление получить. Когда разогнали обитель, местная власть запретила пользоваться целебной водой. Только народ все равно тайком к источникам ходил. По приказу начальства закапывали родники, бульдозерами грунт сгребали, а ключи снова пробивались из-под земли. И ныне целебная вода там бьет. Недавно по просьбе игуменьи матушки Серафимы прихожане из Озёрок купальню сделали, часовенку срубили на том месте, где старая стояла. Свято место не бывает пусто. Из санатория отдыхающие ходят купаться в святой воде. И тебе советую.
— Спасибо, — поблагодарила я Полину. — И за совет, и за всё, что рассказала о монастыре.
Утром я встала пораньше и отправилась по лесной дороге в святую обитель. «Придите и внидете враты мои…» Я остановилась под сводом надвратной церкви. Ворота кирпичной аркой. У каменной стены охристо желтел свежеспиленный сосновый кругляк. Здесь же штабель золотистых, пахнущих смолой досок. По другую сторону ворот аккуратно сложенные, новёшенькие красные кирпичи, кучи глины, песка. Подготовка к ремонту…
От надвратной монастырской церкви аллея из старых лиственниц привела к белому пятикупольному собору. Золоченые главы собора и были видны от дороги из автобуса. На железных дверях за папертью красной краской размашистая надпись: «Склад № 3. Соблюдайте меры противопожарной безопасности!» Горькие мысли пришли в голову. Такие же горькие, как слова Иисуса, сказанные, когда Он выгонял торгующих из храма: дом Бога вы превратили в дом торговли… Подоспели времена пострашнее. Из Божьих храмов сделали тюрьмы, общественные бани, отхожие места. Колонии для малолетних преступников. Русская Голгофа…
Пожилому пастуху навязали на откорм стадо полудохлых бычков. Но даже такую жалкую животинку норовят угнать злоумышленники, и нужна сила духа, надежная подмога и немало оружия, чтобы отбить набег.
Детство — самое удивительное и яркое время. Время бесстрашных поступков. Время веселых друзей и увлекательных игр. У каждого это время свое, но у всех оно одинаково прекрасно.
Это седьмой номер журнала. Он содержит много новых произведений автора. Журнал «Испытание рассказом», где испытанию подвергаются и автор и читатель.
Саше 22 года, она живет в Нью-Йорке, у нее вроде бы идеальный бойфренд и необычная работа – мечта, а не жизнь. Но как быть, если твой парень карьерист и во время секса тайком проверяет служебную почту? Что, если твоя работа – помогать другим найти любовь, но сама ты не чувствуешь себя счастливой? Дело в том, что Саша работает матчмейкером – подбирает пары для богатых, но одиноких. А где в современном мире проще всего подобрать пару? Конечно же, в интернете. Сутками она просиживает в Tinder, просматривая профили тех, кто вот-вот ее стараниями обретет личное счастье.
Хеленка Соучкова живет в провинциальном чешском городке в гнетущей атмосфере середины 1970-х. Пражская весна позади, надежды на свободу рухнули. Но Хеленке всего восемь, и в ее мире много других проблем, больших и маленьких, кажущихся смешными и по-настоящему горьких. Смерть ровесницы, страшные сны, школьные обеды, злая учительница, любовь, предательство, фамилия, из-за которой дразнят. А еще запутанные и непонятные отношения взрослых, любимые занятия лепкой и немецким, мечты о Праге. Дитя своего времени, Хеленка принимает все как должное, и благодаря ее рассказу, наивному и абсолютно честному, мы видим эту эпоху без прикрас.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.