На Памире - [8]

Завьючив мула и Зайчика, двинулись дальше, обогащенные не только переживаниями, но и ценным опытом. По правде говоря, этот опыт пригодился лишь частично, поскольку каждый овринг был совершенно индивидуален и тактику проходки в деталях приходилось менять. Но мы уже верили в свои силы и в мудрость наших животных, а вера — великая сила.

Когда мы прошли наш первый овринг, я стал расспрашивать Гулямада: что это кони вынюхивают под ногами на овринге? Гулямад усмехнулся:

— Я нарочно старые камни, что лежали на овринге до нас, оставил везде, где можно было. Конь идет и боится. Нюхает — ходили до него другие кони или нет? Если ходили, уже не страшно. И шагает. А старые камни на овринге всегда конем пахнут.

Н-да! Целая наука…

Некоторые скальные откосы с оврингами можно было обойти сверху. Тогда мы двигались вверх по склону извилистой тропой, поднимались, обливаясь потом, в лучшем случае на полкилометра, а иногда и на полтора. Потом следовал крутой спуск, когда вьюки сползали коням на загривки и постоянно требовали дополнительного крепления. Спускались к Бартангу метрах в трехстах выше того места, с которого начинали подъем, но уже за оврингом. Количественный выигрыш был ничтожным, но качественный — бесспорным: не нужно было проходить овринг, нервничать и рисковать.

Проходка оврингов и подвижных троп на осыпях, постоянные перевьючивания животных, затяжные обходы скал поверху из-рядпо нас выматывали. За день мы редко продвигались вверх по ущелью больше чем на десять — двенадцать километров. Правда, много времени отнимала и работа — описания растительности, сбор гербария, необходимые измерения.

На четвертый день пути подошли к симпатичному зеленому кишлаку, который прилепился на подмытой террасе и жил за счет поливных полей и садов да скота, выпасаемого на верхних пастбищах над ущельем. За неторопливым чаепитием мы узнали, что верхние овринги по этому берегу обрушились и пройти там нельзя, но по противоположному берегу путь надежный. Я посмотрел на ревущий Бартанг и поежился: «А как туда перебраться?» Мне сказали, что ничего нет проще, надо только дождаться бригадира. Он вернется к вечеру с пастбищ и тогда все устроит.

Бригадир оказался молодым долговязым парнем. Узнав, что нам нужно переправиться через Бартанг, он сказал, что делать это надо утром, когда воды будет поменьше и кони по известному ему броду смогут перейти. Потом он кликнул добровольцев и собрал со всего кишлака турсуки. Это бараньи шкуры, снятые целиком, как чулок. Все отверстия в шкуре туго завязаны, кроме одного. Через него шкуру надувают и тоже завязывают. Получается пузырь. Десяток таких пузырей-турсуков привязывают к раме из жердей. Получается миниатюрный «Кон-Тики». Все приготовления делались обстоятельно и неторопливо. Задача заключалась в том, чтобы переправиться в два приема, не больше, иначе у коней от холода может случиться судорога.

Рано утром подъехали к броду. Рассвет чуть брезжил, было холодно, и от мысли, что сейчас нужно лезть в ледяную воду, по спине бегали мурашки. Часть поклажи положили на турсуки, часть, крепко привязав, оставили на коне и муле. Двое добровольцев вскочили на них и, пронзительно крича, погнали животных в воду. Где-то на середине реки вода чуть не опрокинула мула, но он устоял и вырвался на тот берег. Между тем бригадир велел мне раздеться и лечь на турсуки рядом с поклажей вниз животом. Потом столкнул турсучный плот в воду, сам в чем мать родила вспрыгнул на него, и мы помчались вниз по реке. К берегу мы пристали в полукилометре от того места, где вышли из воды Зайчик и мул. Развьюченных, их снова прогнали через Бартанг, на них уселись Шакар и Гулямад и благополучно переправились. Бригадир переплыл на турсуках на свой берег. Вся переправа заняла считанные минуты. Когда, помахав нам на прощание, бригадир с товарищами потащили плот к себе в кишлак, а мы, вздрагивая от холода, одевались, еще не рассвело до конца и в нашем распоряжении был длинный день, полный неожиданностей…

Неожиданности на Бартанге не заставляют ждать себя долго. Мост через Бартанг вполне соответствовал той характеристике, которую ему дали несколько часов назад жители другого кишлака, в котором мы тоже чаевали и говорили о дороге. Нам сказали, что мост цел и что по нему свободно проходят кони. Как раз то, что нам нужно. Мост был действительно цел. Ширина его, метра два, была достаточной, чтобы прошли конь и мул. Перил у моста, конечно, не было, поскольку мост был рассчитан на местных жителей, у которых голова никогда не кружится от такого пустяка, как несущаяся внизу вода. Это был типичный перекидной мост, какие сплошь да рядом строили раньше в Таджикистане. С обоих берегов укладывались переложенные камнями бревна так, чтобы каждый верхний ряд выдвигался над нижним в сторону середины реки. Верхние ряды бревен, далеко выдвинутые с обоих берегов навстречу друг другу, соединяли длинными жердями, поперек которых укладывали и привязывали прутья или доски. В данном случае были доски. Это был очень хороший мост. Все мосты этой конструкции пружинили и прогибались под ногами. Они могли и раскачиваться, наподобие качелей. Но этот мост выглядел вполне внушительно.