На палубе «Арго», или Поход за властью. Из новейшей истории жаргонного языка подростков - [7]
Итак, прислушаемся к «птичьему» щебету пингвинят. Отпробуем варева, рецепты которого уточнялись в симпатичной кафешке в центре Екатеринбурга...
4
Разнообразие, многоцветье жаргона обманчиво.
Только при беглом, невнимательном взгляде этот пласт языка может показаться цветущим лугом, где в трогательном содружестве соседствуют самые разные растительные формы.
Нет, жаргон точнее уподобить сорняку, который украдкой пробрался на окультуренную почву и впопыхах гонит, гонит из одного корня разномастные побеги. Одни — покрепче, другие — послабее. Каждый побег отпочковывает от себя новые, создавая видимость многообразия, многоохватности. Но если добраться до основного корня, вытянуть его из земли — вся-то растительная семейка, мыслимая нашими «аргонавтами» такой безгранично-великой, в одной-то ладони и уместится, со всеми побегами и корневыми плетями. А тот пятак земли, который только что дивил глаз кажущейся многоликостью, будет пуст.
Попробуем подобраться к корням «пингвиньего» языка по любому из его отростков. Я наугад открываю свои материалы к «СЛОВАРЮ ПОДРОСТКОВОГО ЖАРГОНА» и выхватываю оттуда первое попавшееся слово: капуста.
Не успели мы задеть один жаргонный росток — заколыхалось несколько, ибо слово «капуста» многозначно. Во-первых, оно обозначает «деньги». С начального же захода мы уперлись в основу люмпенской субкультуры. Впрочем, могло ли быть иначе? Стоило ли ожидать, что интересы люмпен-отроков заякорятся в сферах духовных? Можно ли было надеяться, что их щебет отразит такие понятия, как «радуга», «престол», «вознесенье»? Следовало ли предполагать, что воля криминального Олимпа сориентирует своих «надцатилетних» жрецов на что-то иное, чем погоня за «золотым тельцом»?
Ко времени, когда сложилась главенствующая тин-культура и устоялся язык, цементирующий и развивающий ее, стало предельно ясно: свет в оконце для люмпен-подростка — деньги... Об этом приоритете недвусмысленно свидетельствовал жаргон. Синонимическое гнездо, связанное с «капустой», одно из самых больших в нашем «Словаре...»
«Бабки, башки, башли, бумага, воздух, выбранная нами за точку отсчета «капуста», крупняк (большие деньги), слезы (малое их количество), лаванда, лавэ, ленинки (канувшие в лету купюры с изображением «Лукича»), фартинги, филки, фишки...» — вот только часть самых общих обозначений денежной массы. А еще — виртуозное разграничение по номиналам: «Декан, дэкан (10 рублей); екатеринка, катеринка (100 рублей); кесарь, косарь (1 тысяча); кожаный (металлический рубль); красная (тысячерублевая купюра); петровский, петрофан (5 рублей); пятикатка, пятикатник, пятихатка (5ОО рублей, т.е. пять «екатеринок»); рваный (1 рубль); стольник, стоха, стоша (100 рублей); тонна (тысяча); угол (25 «рваных», т.е. одна четвертая сотни); чир, чирик (10 рублей)...»
Суммы, о которых идет речь, по тем доинфляционным временам были значительными (об уровне цен нам напоминает частушка, рожденная в тот период: «Водка стоит ровно десять. Десять двадцать — колбаса...»). Но тем не менее эти суммы о б р а щ а л и с ь в подростковом быту. Откуда проистекает наша уверенность? Да хотя бы из особенностей сленга. Сленг, а подростковый — тем более, редко снисходит до отвлеченных понятий, до абстракции. Он конкретен. Он вызывается в обозначение лишь тогда, когда в этом обозначении есть п р а к т и ч е с к а я необходимость, бытовая нужда. Зашелестели в карманах наших «аргонавтов» тысячерублевки — зашелестело в речи и новое словечко: «красная»...
Впрочем, новизна большинства арготизмов относительна. На первых порах, едва отроческое люмпенство стало осознавать себя последователями уголовного мира, его своеобразными жрецами, языковые заимствования из воровской среды делались без разбору. По принципу незабвенного Плюшкина: в хозяйстве все сгодится... Лишь с определением собственной криминальной специализации подростки начали сортировку и переосмысление заимствованных арготизмов. Жаргонизм «воздух», к примеру, значил в свое время не что иное, как «взятку».* Но с ситуациями взяточничества наши «аргонавты» не сталкивались. Существительное же им приглянулось, ибо оказалось эмоциональным, наполнилось новой коннотацией (дополнительным значением): то, без чего нельзя дышать... Из видового слово стало родовым, обозначило деньги вообще. Оно сменило окраску. В нем уже не слышалось сожаления былых преступных поколений по поводу вышвырнутых на воздух (в качестве взятки) денег. В нем утверждалась незыблемость материальных ценностей, обрисовывалась жизнеобеспечивающая атмосфера... ( Чуть позже это значение, вложенное подростками в «воздух», будет подкреплено другим существительным — «дышки». Это слово широко загуляет в тинейджерской среде в начале 90-х и метафорически подтвердит сказанное нами... ДЫШКИ... Дыхание... Основа физического существования...)
Итак, деньги, как показывает сленг того времени, у наших «аргонавтов» завелись, деньги — не «слезные». Проследим их происхождение. А для этого вновь вернемся к одному из «корешков», вытянутому нами из жаргонной почвы, к пресловутой капусте. Второе значение этого слова: простак, простодыра.
Вниманию читателей предлагается первое в своём роде фундаментальное исследование культуры народных дуэлей. Опираясь на богатейший фактологический материал, автор рассматривает традиции поединков на ножах в странах Европы и Америки, окружавшие эти дуэли ритуалы и кодексы чести. Читатель узнает, какое отношение к дуэлям на ножах имеют танго, фламенко и музыка фаду, как финский нож — легендарная «финка» попал в Россию, а также кто и когда создал ему леденящую душу репутацию, как получил свои шрамы Аль Капоне, почему дело Джека Потрошителя вызвало такой резонанс и многое, многое другое.
Книга посвящена исследованию семейных проблем современной Японии. Большое внимание уделяется общей характеристике перемен в семейном быту японцев. Подробно анализируются практика помолвок, условия вступления в брак, а также взаимоотношения мужей и жен в японских семьях. Существенное место в книге занимают проблемы, связанные с воспитанием и образованием детей и духовным разрывом между родителями и детьми, который все более заметно ощущается в современной Японии. Рассматриваются тенденции во взаимоотношениях японцев с престарелыми родителями, с родственниками и соседями.
В монографии изучается культура как смыслополагание человека. Выделяются основные категории — самоосновы этого смыслополагания, которые позволяют увидеть своеобразный и неповторимый мир русского средневекового человека. Книга рассчитана на историков-профессионалов, студентов старших курсов гуманитарных факультетов институтов и университетов, а также на учителей средних специальных заведений и всех, кто специально интересуется культурным прошлым нашей Родины.
Книга посвящена исследованию исторической, литературной и иконографической традициям изображения мусульман в эпоху крестовых походов. В ней выявляются общие для этих традиций знаки инаковости и изучается эволюция представлений о мусульманах в течение XII–XIII вв. Особое внимание уделяется нарративным приемам, с помощью которых средневековые авторы создают образ Другого. Le present livre est consacré à l'analyse des traditions historique, littéraire et iconographique qui ont participé à la formation de l’image des musulmans à l’époque des croisades.
Пьер Видаль-Накэ (род. в 1930 г.) - один из самых крупных французских историков, автор свыше двадцати книг по античной и современной истории. Он стал одним из первых, кто ввел структурный анализ в изучение древнегреческой истории и наглядно показал, что категории воображаемого иногда более весомы, чем иллюзии реальности. `Объект моего исследования, - пишет он, - не миф сам по себе, как часто думают, а миф, находящийся на стыке мышления и общества и, таким образом, помогающий историку их понять и проанализировать`. В качестве центрального объекта исследований историк выбрал проблему перехода во взрослую военную службу афинских и спартанских юношей.
«Палли-палли» переводится с корейского как «Быстро-быстро» или «Давай-давай!», «Поторапливайся!», «Не тормози!», «Come on!». Жители Южной Кореи не только самые активные охотники за трендами, при этом они еще умеют по-настоящему наслаждаться жизнью: получая удовольствие от еды, восхищаясь красотой и… относясь ко всему с иронией. И еще Корея находится в топе стран с самой высокой продолжительностью жизни. Одним словом, у этих ребят, полных бодрости духа и поразительных традиций, есть чему поучиться. Психолог Лилия Илюшина, которая прожила в Южной Корее не один год, не только описывает особенности корейского характера, но и предлагает читателю использовать полезный опыт на практике.