На палачах крови нет. Типы и нравы Ленинградского НКВД - [72]
Подобные показания «подписал» и редактор журнала «Костер» Константин Боголюбов, обвиненный, кстати, в том, что «сознательно не работал над новыми книгами» и «ограничивался переизданием своей старой книги “Карта рассказывает”».
То же самое «сказал» на допросе и Абрам Серебрянников, которому фальсификаторы зачитали… несуществующие показания Олейникова на него.
И все же не этот «литературный компромат», по-видимому, был главным в обвинении поэта. 15 ноября Дмитрий Жуков, изобличенный как «японский шпион», «заявил» следствию:
«На одной из моих встреч с Олейниковым он мне сообщил, что контрреволюционная троцкистская организация, участниками которой мы являлись, установила контакт с японской разведкой и в целях облегчения победы японской армии в предстоящей войне Японии с СССР проводит шпионскую работу по сбору сведений об оборонной мощи и политико-экономическом состоянии СССР. Олейников, сообщив далее, что он активно включился в сбор шпионских материалов для японской разведки, предложил мне как участнику контрреволюционно-троцкистской организации принять участие в этой деятельности. В ответ на это я поставил в известность Олейникова о моей деятельности в пользу японской разведки, начиная с 1931 года Олейников выразил свое удовлетворение по этому поводу и предупредил о необходимости соблюдения осторожности».
Голуб добился своего: таким образом, дело Олейникова «соответствовало» не только стратегическому замыслу «операции», но и профилю руководимого им восточного отделения КРО.
А для Николая Макаровича этот оговор означал расстрел. 19 ноября 1937 года комиссия НКВД и Прокуратуры СССР приговорила его к высшей мере наказания. 24 ноября приговор был приведен в исполнение [4]. Скорее всего, останки поэта покоятся на Левашовской пустоши: с июля 1937 года именно здесь захоранивались расстрелянные в тюремных застенках.
На этом можно было бы и закончить печальный рассказ о последних днях Николая Олейникова, если бы не подшитое к делу обвинительное заключение, датированное январем (!) 1938 года и подписанное Слепневым, Голубом и Перельмутром. Заместитель начальника УНКВД Шапиро-Дайховский этот документ не утвердил – видимо, состорожничал. Вот его текст:
«3-й отдел УНКВД Л О располагал данными о том, что Олейников Николай Макарьевич является участником контрреволюционной троцкистской организации и проводит к-р подрывную работу. На основании этих данных Олейников Н.М. нами был арестован.
В процессе следствия установлено, что Олейников Николай Макарьевич являлся участником к-p троцкистской шпионско-вредительской группы, участники которой были связаны с японскими разведывательными органами и проводили по заданиям последней контрреволюционную работу.
В контрреволюционную троцкистскую организацию был завербован в 1930 году в г. Ленинграде Матвеевым Владимиром Ивановичем (так в тексте. – Е. Л.) – бывш. директором Ленинградского отделения “Союзфото” (осужден).
По заданию Матвеева Олейников:
а) обрабатывал в к-p направлении своих близких знакомых с целью завербовать их для к-p работы. Лично им завербован в к-p организацию Жуков Д.П. (арестован, сознался);
б) занимался террористической деятельностью над руководителями ВКП(б) и Советского правительства, будучи осведомлен о готовящихся террактах над тт. Сталиным и Ворошиловым;
в) проводил вредительство на литературном фронте.
Знал о связи участников контрреволюционной троцкистской организации с японской разведкой и проводимом ими шпионаже в пользу Японии».
Добавлялось, что Олейников виновным себя признал и, кроме того, изобличается показаниями Жукова, Безбородова, Боголюбова и Серебрянникова. Таким образом, Николай Макарович обвинялся в преступлениях, предусмотренных статьями 58-1-А (шпионаж), 58-7 (использование государственных учреждений в интересах капиталистических организаций), 58-8 (совершение террористических актов) и 58–11 (организационная деятельность) УК РСФСР.
Будучи допрошенным в 1955 году, Слепнев заявил:
«Окончательным оформлением следственных дел занимался Голуб, он же носил дела на утверждение к начальнику Управления… Составлять обвинительные заключения я не умел».
Похоже, Слепнев говорил правду: документ составлен Голубом достаточно хитроумно. За несколько месяцев службы бывший рабочий вряд ли успел разобраться в юридических тонкостях палаческого крючкотворства.
Почему же появилась сия бумага спустя два месяца после расстрела поэта? Ответ, по-видимому, прост: 14 января 1938 года начальником Ленинградского управления НКВД был назначен Литвин, сменивший на этом посту Заковского (Штубиса). Фальсификаторы боялись, что новый «главный палач» займется выявлением «липы» и чисткой управления от не в меру ретивых, посему и решили формально «завершить» дело. Действительно, Литвин для острастки уволил несколько рядовых работников, в том числе и Слепнева [5], но менять ничего не стал.
И все же палачи не избежали расплаты: в 1938–1940 годах Заковский, Шапиро-Дайховский, Перельмутр, Голуб и другие «враги народа» были расстреляны. Они тоже стали жертвами сотворенной собственными руками машины террора. (Литвин, опасаясь ареста, в конце 1938 года покончил жизнь самоубийством.) [6].
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«На чем стоит Петербург? На болоте? Нет, Петербург стоит на зыбком смешении камня и мысли…» — размышляет герой загадочной и философской «петербургской поэмы» Евгения Лукина. Новый роман «По небу полуночи ангел летел» — это тонкая интеллектуальная проза, построенная на полутонах, написанная акварельно и зыбко, и героев романа мы видим словно бы сквозь туман хмурого питерского утра. В эту прозу надо вглядываться и вчитываться, ее символика нуждается в расшифровке. Действие романа разворачивается на фоне подготовки 300-летия Санкт-Петербурга.
Евгений Лукин — лауреат премии журнала «Нева» за повесть «Танки на Москву» (В 2010 г. повесть вышла в сборнике «Три слова о войне» изд-ва «Скифия»). Повесть отображает чеченскую кампанию без громких слов и морализаторства. Столкновение со смертью — как проверка человечности…Книга адресована широкому кругу читателей.
Летом 1941 года в составе Вермахта и войск СС в Советский Союз вторглись так называемые национальные легионы фюрера — десятки тысяч голландских, датских, норвежских, шведских, бельгийских и французских freiwiligen (добровольцев), одурманенных нацистской пропагандой, решивших принять участие в «крестовом походе против коммунизма».Среди них был и автор этой книги, голландец Хендрик Фертен, добровольно вступивший в войска СС и воевавший на Восточном фронте — сначала в 5-й танковой дивизии СС «Викинг», затем в голландском полку СС «Бесслейн» — с 1941 года и до последних дней войны (гарнизон крепости Бреслау, в обороне которой участвовал Фертен, сложил оружие лишь 6 мая 1941 года)
В книге рассказывается о жизни знаменитого немецкого археолога Генриха Шлимана, о раскопках Трои и других очагов микенской культуры.
Книга рассказывает об ученом, поэте и борце за освобождение Италии Томмазо Кампанелле. Выступая против схоластики, он еще в юности привлек к себе внимание инквизиторов. У него выкрадывают рукописи, несколько раз его арестовывают, подолгу держат в темницах. Побег из тюрьмы заканчивается неудачей.Выйдя на свободу, Кампанелла готовит в Калабрии восстание против испанцев. Он мечтает провозгласить республику, где не будет частной собственности, и все люди заживут общиной. Изменники выдают его планы властям. И снова тюрьма. Искалеченный пыткой Томмазо, тайком от надзирателей, пишет "Город Солнца".
Очерк об известном адвокате и политическом деятеле дореволюционной России. 10 мая 1869, Москва — 15 июня 1957, Баден, Швейцария — российский адвокат, политический деятель. Член Государственной думы II,III и IV созывов, эмигрант. .
Труд журналиста-международника А.Алябьева - не только история Второй мировой войны, но и экскурс в историю развития военной авиации за этот период. Автор привлекает огромный документальный материал: официальные сообщения правительств, информационных агентств, радио и прессы, предоставляя возможность сравнить точку зрения воюющих сторон на одни и те же события. Приводит выдержки из приказов, инструкций, дневников и воспоминаний офицеров командного состава и пилотов, выполнивших боевые задания.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.