На острове Буяне - [35]
Так она выставляла себя перед ней и перед всеми людьми. А сама, как лапшу наливать, так нарочно – шею куриную в тарелку ему клала, из глупого озорства… И он криком уже кричал, из себя выходил: «Я этих шей при тебе обглодал столько, что по длине они земной шар два раза обогнули! Ну – ещё раз положишь хоть одну, ты меня больше – не увидишь».
А она и не верила! А она и в другой раз – опять: бултых из половника! Не крыло, не ножку… Вот, от куриных шей он и сбежал на тот свет. Сживала она Кочкина, со света сживала, выходит. Да ещё твердила везде: «Я у него на первом месте! И он у меня!»
Как ведь останавливала Брониславу мать её, Парасковья Ивановна: «Таись, если ладно живётся! Гляди, развеешь счастье по ветру! Размелешь его языком, как балаболка! Останешься со словами вместо мужа!»
– Да, уж если приврал человек, приукрасился перед другими – всё: пиши, пропало! – суровым шёпотом рассуждала теперь Бронислава сама с собою. – Молчать надо было в тряпочку.
– …Нельзя бахвалиться! – сильно била она себя кулаком по колену – для науки и запоминания. – Нельзя!.. А у меня сроду язык вперёд головы работает: вот я какая – необыкновенная самая!..
Тут припомнила Бронислава, как Митряс-электрик Нюроньке Зайцевой молодой опротивел. Преследовал, как козёл душной. Да и пустил от отчаяния такой слух, что промеж них всё сладилось! И слова везде отпускал разные – со смыслом скользким, смачным. Мол, кто знает, тот поймёт. А сам – врал на ровном месте!..
И вот, хуже горькой редьки он ей стал, Митряс. Аж пиджаки мужские Нюронька видеть не могла. Как в магазине на тот отдел глянет, как обернётся на костюмы невзначай, так рвёт её посреди торгового зала! Такое отвращенье жестокое ко всему мужскому сословью у неё развилось… А что? Думе на счастье поддался Митряс. И в думу свою, как в правду, поверил раньше время! Вот и омерзел до тошноты…
И бедной Нюроньке – хоть из загса, с работы, увольняйся. Ну, на каждом свадебном марше её мутило, как в самолёте! И после каждого штампа экзема начиналась по всей руке, и на спину переходила до самой ягодицы. Вот какое отвратительное ей всё замужество сделалось. И если б не бабка Струкова!..
А она – что, бабка? Желтки крутые на вязальную спицу нанизывала и над свечой их топила с молитвой. Маслице желтковое по капле в банку собирала. Нюронька-то им экзему свою на ночь и мазала. Только это помогло! А то бы и за Зайцева она не вышла, без бабки-то Струковой.
– Вот и я. Приукрашивала много. И про Кешу… И про Кочкина, – корила Бронислава себя. – И сама в это верила. А что оно и не сходилося, мне ведь было – трын-трава!
Да, понимала теперь Бронислава: вымолвленная, любовь перетекает в слова, как в кадушку без дна. И человек тогда остаётся один на один с тем, что выговорил, потеряв того, кого он любит, навечно. Потом неосторожная душа долго остаётся растерянной, пока не сделается совсем пустой и незапертой для всякого пыльного, горячего, дурного вихря…
[[[* * *]]]
В стене, меж брёвнами, охнуло и треснуло ещё раз.
– Батюшки-светы!
И ночной ветер понёсся над крышей так, словно сорвало с места само ночное безбрежное небо. И снова предостерёг её из прошлых, напряжённых времён кто-то, переживающий за неё, свой и справедливый: «Думе на счастье – не поддавайся!.. В думе такой слабнет человек. Теряет себя, теряет других – всё тонет навечно в думе о счастье!.. Не поддавайся».
– Из-за этого я не нужная теперь никому, – поняла Бронислава и удручённо покивала себе. – Что поддаюся. Вот, до старости дожила, а всё не образумилась.
И как ведь обидно ей Кочкин перед смертью всю правду в лицо высказал! Говорит: «Никогда я тебя не любил! Никогда!.. А хотел только я, чтоб родила ты девочку, в точность на тебя похожую. И чтоб видал я каждый день, как она сызмала растёт! И каждый вечер, и каждое утро чтоб смотрел бы на неё. Потому что не в одной избе мы с тобой с рожденья жили, и много чего из твоей жизни, Бронь, я пропустил, не понял в тебе из-за этого… Вот чего мне в жизни жалко!.. А любить – не любил. Врал нарочно! Не любил и не люблю… И Нину ты родила – нарочно вылитую Парасковью Ивановну вторую: тёщу! Мне назло! А не себя, маленькую, ты мне родила!»
Да с этими словами кинул шею недоглоданную в тарелку – и уехал. И не вернулся уж домой после этого. А внесли его озёркинские незнакомые люди.
И лежал он потом в дому, как живой. Будто поглядывал всё на Брониславу с лавки и следил за ней неотрывно – такие несомкнутые веки у него были. Хоть и умер, а сам наблюдал все три дня, как тут Бронислава без него, живого, ходит; плачет или нет? И как в день она живёт, среди пришлых сродственников, и как – в утро, и как в ночь – тоже. До последнего мига он её вприщур, мёртвый, видал, пока крышкой гробовой его не закрыли!
А Бронислава даже на могиле мужниной не разрыдалась! Дома, правда, за кухонной занавеской глаза луком натирала. Чтоб люди за беспечальность не корили. А то ведь – стыдоба! Слёз у неё – капли нету, и всё тут! Как заколодило…
– … И думе на счастье поддалась опять, как дурочка… И вот – расписанная во второй раз, а хуже блудницы я для всех что-то получаюся…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
"Спящие от печали" - это повесть о жизни в небольшом азиатском селении Столбцы. Повесть буквально сплетена из снов его обитателей, где они переживают вновь и вновь свои неудачи, утраты, страхи. Само место - тоже, словно порождение сна: "Эта негодная местность считалась у тюрков Воротами ветра, а ветры зарождаются и вертятся духами опасными, непонятными". Здесь "в азиатской России, русской Азии" словно затаилась сама жизнь "в темноте, обступившей … со всех сторон", здесь "затаилось будущее". Спящих, несомненно, ждет пробуждение - его предвестником становится странствующий монах Порфирий, чье появление в Столбцах приносит покой их жителям.
Вера Галактионова обладает и истинно женской, сердечной наблюдательностью, и философским осмыслением, и выразительной, мускулистой силой письма, и оттого по особенному интересно и неожиданно раскрываются в её произведениях злободневные и вечные темы — в жизненных ситуациях, где сталкиваются грубое и утонченное, низменное и возвышенное.
Роман выходил в журнале «Москва» в сокращённой, журнальной версии. В полном варианте публикуется впервые.
Бабушка учит внучек-комсомолок полезным житейским премудростям — как порчи избежать, как колдуна от дома отвадить, как при встрече с бесом не испугаться...
Что может быть хуже, чем быть 39-летней одинокой женщиной? Это быть 39-летней РАЗВЕДЕННОЙ женщиной… Настоящая фанатка постоянного личного роста, рассчитывающая всегда только на себя, Дейзи Доули… разводится! Брак, который был спасением от тоски любовных переживаний, от контактов с надоевшими друзьями-неудачниками, от одиноких субботних ночей, внезапно лопнул. Добро пожаловать, Дейзи, в Мир ожидания и обретения новой любви! Книга Анны Пастернак — блистательное продолжение популярнейших «Дневник Бриджит Джонс» и «Секс в большом городе».
Знакомьтесь, Рик Гутьеррес по прозвищу Кошачий король. У него есть свой канал на youtube, где он выкладывает смешные видео с котиками. В день шестнадцатилетия Рика бросает девушка, и он вдруг понимает, что в реальной жизни он вовсе не король, а самый обыкновенный парень, который не любит покидать свою комнату и обожает сериалы и видеоигры. Рик решает во что бы то ни стало изменить свою жизнь и записывается на уроки сальсы. Где встречает очаровательную пуэрториканку Ану и влюбляется по уши. Рик приглашает ее отправиться на Кубу, чтобы поучиться танцевать сальсу и поучаствовать в конкурсе.
Книга современного итальянского писателя Роберто Котронео (род. в 1961 г.) «Presto con fuoco» вышла в свет в 1995 г. и по праву была признана в Италии бестселлером года. За занимательным сюжетом с почти детективными ситуациями, за интересными и выразительными характеристиками действующих лиц, среди которых Фридерик Шопен, Жорж Санд, Эжен Делакруа, Артур Рубинштейн, Глен Гульд, встает тема непростых взаимоотношений художника с миром и великого одиночества гения.
Июнь 1957 года. В одном из штатов американского Юга молодой чернокожий фермер Такер Калибан неожиданно для всех убивает свою лошадь, посыпает солью свои поля, сжигает дом и с женой и детьми устремляется на север страны. Его поступок становится причиной массового исхода всего чернокожего населения штата. Внезапно из-за одного человека рушится целый миропорядок.«Другой барабанщик», впервые изданный в 1962 году, спустя несколько десятилетий после публикации возвышается, как уникальный триумф сатиры и духа борьбы.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.