На острие танкового клина. Воспоминания офицера вермахта, 1939–1945 - [122]
Мне часто приходилось отправляться в окружающие селения и на склады с русским офицером, чтобы раздобыть там пищевое довольствие на несколько суток вперед. В один из таких дней я заметил в углу продовольственной лавки мешки с сырым кофе и спросил, нельзя ли нам взять зеленых зерен. Он не возражал. В общем, мы привезли в лагерь несколько мешков «Колумбии». По прибытии русский офицер решил попробовать зерна. Они бросили зерна вариться, но после долгой варки они так и остались твердыми, как орехи, тогда один из русских сказал:
– Темный вы народ, немцы, раз едите эти горькие горошины.
Таким образом, русские от кофе отказались, и я приказал нашему повару, немцу, сделать в следующее воскресенье по чашке настоящего кофе для каждого военнопленного в лагере. Можете представить себе, как радовались все его обитатели.
Через несколько дней мы узнали, что начинает поступать транспорт для нашей отправки в Россию. Русский врач в лагере – добродушный пожилой человек, для которого все на свете вращалось вокруг спиртсодержащих жидкостей, – сказал мне, что в Россию поедут только здоровые пленные – годные для физической работы. Всего имелось четыре категории, причем 4-я категория означала «негоден для работы».
Всем пленным надлежало пройти обследование у русского лагерного врача и его помощников, те, кому присвоили 4-ю категорию, отправлялись домой. В процессе отбора мне, путем применения нехитрого трюка, удалось устроить 4-ю категорию нескольким молодым людям в возрасте пятнадцати лет, которых бросили в «последнюю битву» просто с одним панцерфаустом в руках, а также нескольким солдатам из моей части. Я заставил их четырежды обежать вокруг бараков, потом велел делать интенсивные приседания. Доктор же, послушав их, отметил быстрое или отрывистое сердцебиение и присвоил им 4-ю категорию. На одном из медицинских складов мне удалось стащить бутылку чистого спирта, которую врач и получил в презент от меня за то, что «заботился о нас».
Естественно, через освобождающихся мы попытались подать весточку нашим близким дома. Поскольку записывать что-либо и передавать какие-то письма строго запрещалось, единственное, что оставалось, – заучить адреса и фамилии. Мой посланец не смог выполнить задания, так что ни мать, ни Дагмар, ни друзья не знали, жив я еще или нет.
Эшелоны из лагеря уходили на Восток чуть ли не каждый день, и в нем становилось все просторнее. Последними увозили офицеров, соответственно, и я покидал наше временное пристанище среди них.
Человек 60 нас запихали в переоборудованный вагон для скота и заперли на засов. Слева и справа тянулись ряды двухъярусных деревянных нар, спать на которых мы могли поочередно. В середине находилась дыра, предназначенная для отправления естественных надобностей. Небольшие отверстия давали немного света, но смотреть через них было невозможно. Дверь всегда закрывалась и открывалась только трижды в день на раздачу водянистой похлебки. В остальном мы были полностью предоставлены себе самим. Когда дверь открывалась, охранники – обычно хмурые и недружелюбные – всегда стояли с автоматами наготове. Даже в таких условиях, как видно, они все еще опасались попыток побега. В действительности же только один человек попытался уйти через отверстие туалета. Добрался ли он домой, я не знаю, но сильно сомневаюсь. Слишком уж хорошо работала система контроля в гигантской советской империи, к тому же граждане ее были «бдительными» и готовыми донести.
Проходили дни, тянулись недели. Мы даже не знали, где находится пункт нашего назначения. Просто ехали и ехали все дальше на восток. На одной из остановок мы услышали слово «Брест-Литовск», что означало: мы прибыли на границу между Польшей и Россией. Здесь нас перевели в русские 18-тонные вагоны, каждый из которых вмещал 48 человек. Перед этим вновь провели медкомиссию и многих оставили как негодных для работ. Вдруг мы услышали голоса немцев:
– Камераден, мы едем домой. Попали в плен под Сталинградом и теперь возвращаемся из лагеря в Сибири. Напишите нам адреса и бросьте. Мы сообщим вашим семьям.
Однако прежде чем мы успели последовать их совету, охранники прогнали наших добровольных помощников.
Путешествие продолжалось. Мы же по-прежнему оставались в полном неведении относительно конечной цели путешествия. Мы оказались в совершенно новой для себя ситуации и, как могли, пытались организоваться. Одни старались поддерживать форму, делая физические упражнения, другие, безучастные ко всему, молча лежали на нарах. Из-за моего звания, но прежде всего из-за знания русского, меня выбрали старшим. Чтобы оживить монотонные будни, по крайней мере немного рассеяться, каждый рассказывал что-то из своей жизни. Среди нас находился ставший позднее моим другом Харальд (или Халли) Момм, знаменитый немецкий наездник и призер дерби. Из-за «пораженческих» высказываний в адрес Гитлера его разжаловали из полковников в лейтенанты и отправили в печально известную «бригаду Дирлевангера»[144]. Он рассказал нам о встречах с видным фигурами из окружения Гитлера.
Чем дольше продолжалось путешествие – а мы находились в пути уже больше четырех недель, – тем больше привыкали мы к постоянно повторяющейся ежедневной рутине. Надо ли сомневаться, что речи наши непременно сводились к тому, почему мы были обречены рано или поздно проиграть эту войну. Некоторые, в основном старшие, винили Гитлера, который напал на Польшу и, воодушевленный блицкригами там и во Франции, решил первым делом разделаться с Россией, а потом диктовать условия Британии. Мы осуждали неспособность немецких генералов поставить его на место. Мы осознали, что Гитлер бессовестным образом воспользовался нашей «верностью присяге».
В начале войны с Советским Союзом немцы применили на Восточном фронте ту же тактику молниеносной войны, что и в Европе. В приграничных сражениях наши танковые дивизии пытались контратаками остановить немецкие бронированные колонны, но это привело к катастрофе. Немцы были лучше подготовлены, у Вермахта было идеально отлажено взаимодействие между родами войск. Постепенно от тактики контрударов советские танкисты стали переходить к очень эффективной тактике танковых засад, и именно она стала своего рода «противоядием» от «Блицкрига». Август 1941 года стал поистине временем танковых засад.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Белый генерал Василий Георгиевич Болдырев – фигура загадочная. Сперва называл советскую власть «красным кошмаром, который давит и душит Родину». Осенью 1918 года стал членом Директории и был назначен главнокомандующим. Во время военного переворота, когда Директорию арестовали, а Совет министров избрал верховным правителем России Колчака, Болдырев был в Уфе. Будь он в Омске, история могла пойти по другому пути, потому что часть офицеров поддерживала генерала, и у него были все шансы стать правителем.В 1922 году во Владивосток вошли красные.
Тот, кто владеет Крымом, владеет Черным морем. Это прекрасно понимали византийцы, генуэзцы, турки, последовательно владевшие полуостровом. В 1783 г. императрица Екатерина II повелела присоединить Крым к России.Крым стал одновременно цитаделью России и курортной зоной. Там располагались практически все базы Черноморского флота и морской авиации. Чуть ли не половина авиационных и ракетных полков СССР также находились в Крыму.Что представлял собой военный Крым в 70—80-х годах ХХ века? Как проходил раздел флота, авиации, баз и полигонов между Российской Федерацией и Украиной в середине 1990-х годов?Как повлияло на военную инфраструктуру полуострова 23-летнее украинское правление?Почему у России не было иного выхода, нежели помочь населению Крыма весной 2014 г.?Об этом и многом другом рассказывается в книге Александра Широкорада «“Непотопляемый авианосец” Крым.
Сборник писем немецких солдат из сталинградского окружения отражает трансформацию общественного сознания в нацистской Германии, происходившую в результате коренного перелома в войне.Издание обращено к преподавателям, аспирантам, студентам, к широкому кругу лиц, интересующихся историей германского фашизма и Второй мировой войны.
После катастрофических потерь 1941 года, когда Красная Армия утратила прежнее превосходство в бронетехнике, командованию РККА пришлось сделать ставку на кавалерию, увеличив количество кавдивизий в семь раз. Но, что бы там ни врала антисоветская пропаганда, красная конница никогда не ходила с шашками наголо в самоубийственные атаки на танки — кавалерийские корпуса Великой Отечественной имели тяжелое вооружение и огневую мощь, несравнимую с конармиями Гражданской войны. Так, автор этой книги был командиром минометной батареи 37-го гвардейского Донского казачьего полка, который с боями прошел тысячи километров от Кавказа до Австрийских Альп.
Впервые на русском языке публикуется книга генерал-полковника Пауля Хауссера - одного из создателей войск СС, который принимал участие в формировании мировоззрения и идеологии гвардии Третьего рейха. Его книга, написанная с прямотой старого офицера, отчасти наивная и даже трогательная в этой наивности, будет весьма интересна для читателя. Это - другой взгляд на войска СС, не такой, к какому мы привыкли. Взгляд гвардейского генерала на черномундирные полки, прошедшие длинный фронтовой путь и особенно "отличившиеся" в сражениях на восточном театре военных действий.
Немецкое партизанское движение («Вервольф») еще до некоторых пор оставалось закрытой страницей для отечественного читателя. Многочисленные добровольцы, сражавшиеся после капитуляции Германии против Красной Армии и Союзников, долгое время оставались в массовом сознании фанатиками, которые предпочитали погибнуть за сгинувший нацистский режим. Данная книга позволяет ответить, кто и как попадал в немецкое партизанское движение «Вервольф». Были ли они фанатиками, ослепленными идеологией, или невольными участниками, которые в силу обстоятельств не могли выбрать мирную жизнь.
Маршал А.И. Еременко: Иоахим Видер участвовал в битве на Волге в составе 6-й армии в качестве офицера для особых поручений и офицера разведотдела VIII армейского корпуса этой армии. Он принимал участие в сражениях под Харьковом, а затем с 6-й армией дошел до Сталинграда, где разделил участь окруженных войск. В течение нескольких лет Видер находился в советском плену, а затем возвратился в Западную Германию, где проживает и поныне. Видер – сын католического священника, весьма религиозный человек, которого не заподозришь в симпатиях к коммунизму.
Восточноевропейские земли своей красотой и природными богатствами издревле привлекали к себе внимание чужеземных захватчиков, как со стороны Азии, так и со стороны Западной Европы. Знаменитый лозунг «Drang nach Osten» («Поход на Восток») был провозглашен Германией еще в Первую мировую войну. В конце 1930-х он вновь стал актуальным. Однако на этот раз он связывался с «крестовым походом» против большевизма. Скорее ради материальной выгоды в виде захвата территорий, нежели по идеологическим соображениям в войну против большевизма наряду с Германией включились такие европейские страны, как Италия, Румыния, Венгрия, Финляндия.