На острие танкового клина. Воспоминания офицера вермахта, 1939–1945 - [123]

Другие, в основном молодежь, не могли или не хотели уразуметь того, что национал-социализм изжил себя. Они видели причину поражения в материальном превосходстве противника и тоже винили немецких генералов, но за то, что те не оказали должной поддержки идеям Гитлера и даже нанесли «удар в спину» своей попыткой уничтожить его 20 июля 1944 г. Но чем дольше длился плен, тем больше и больше проникались они осознанием того, сколь губительными были для Германии последствия политики так называемого «Третьего рейха».

Никто, однако, не подвергал сомнению того, что немецкие солдаты сражались храбро и старались, даже в безнадежном положении, сделать все, чтобы защитить свой дом и свою семью. Сознание этого определяло поведение простых фронтовиков на протяжении многих лет неволи и вызывало уважение со стороны русских охранников и офицеров.

Уже по дороге отмечались первые смерти от недоедания и от отчаяния. Мы своими глазами видели, как охранники сбрасывали тела в грузовики на следующей же остановке. Никто и никогда не найдет могилы этих несчастных.

День за днем и ночь за ночью мы ехали через бескрайние степи, и только на остановках для раздачи пищи мы могли по положению солнца определить, что двигаемся в юго-восточном направлении, то есть не в Сибирь. Вдруг – после пяти недель пути, на протяжении которых мы ни разу не выходили из теплушки, – мы надолго остановились. Если верить тем, кто знал местность – случилось воевать в тех краях, – мы должны были находиться в районе Крыма, недалеко от Азовского моря. Тут нам приказали построиться для дезинфекции.

Вагон за вагоном мы отправлялись избавляться от вшей. Русские смертельно боялись эпидемий, а потому не только пленных, но и русских солдат брили наголо, а дома подвергали постоянной дезинфекции изнутри и белили известкой снаружи. Борьба со вшами представляла собой малоприятную процедуру, однако, несомненно, вносила разнообразие в долгое утомительное путешествие. Нашу одежду и немногие личные вещи, оставшиеся после всех переделок, мы оставляли в отдельном помещении, а сами голые отправлялись на процедуру. Иметь возможность помыться было чем-то вроде дара с небес. Однако затем нам приходилось искать свою одежду в огромных кучах тряпья.

На протяжении всего процесса дезинфекции наши вагоны и само здание пункта окружали русские солдаты с автоматами, по лицам охранников мы видели, что они, очевидно, опасаются нас. Это было – и остается по сей день – весьма примечательным фактом. Более тысячи тощих, измотанных военнопленных, для которых попытка побега равнялась самоубийству, все еще представлялись русским источником потенциальной угрозы. Страх – особенно перед немцами – глубоко укоренился в русских, им, как не раз приходилось мне убеждаться за годы плена, проникнуты все общественные группы. Никакие попытки разубедить людей не имели смысла.

Обратно в теплушку. Путешествие продолжается.

Короткая передышка пошла нам на пользу. Хотя стоял октябрь, температура медленно поднималась. Совершенно очевидно, мы находились далеко на юге. Мы страдали от жажды, однако водный рацион был постоянно ограниченным.

Состав поднимался в горы – воздух делался все разреженнее. По видимости, мы проезжали через Предэльбрусье. Позади остались горы Кавказа. И вот, наконец, после 35 суток пути в закупоренном железнодорожном вагоне мы прибыли в пункт назначения – в маленький городок на южных склонах Эльбруса. Наше путешествие продолжалось с 15 сентября по последнюю декаду октября – всего 35 бесконечных дней. Только дважды мы пересаживались: в первый раз в Рустави для санобработки, а второй – в Кутаиси, где перешли в угольные вагоны на 100 стоячих мест каждый, чтобы добраться до Ткибули.

Глава 23 Угольные шахты Кавказа

Кавказские горы, что с одного из местных наречий переводится как «заснеженные», служат своего рода барьером между Северным Кавказом и южнокавказскими равнинными районами с субтропическим климатом. Самый высокий пик – Эльбрус, высота 5629 м[145]. Через южные предгорья пролегает старинная военная и караванная дорога в Персию и в Турцию. На юге долина протяженностью 1300 километров закрыта горами, которые поднимаются дальше ближе к Турции и Персии; самая высокая точка – гора Арарат. Жители Кавказа (грузины, армяне и азербайджанцы) с древних времен считались народами свободолюбивыми. В этих краях, если верить мифам, был прикован к скале Прометей, а Ясон посетил их, чтобы найти золотое руно.

В четвертом веке от Рождества Христова многие народы приняли христианство, а около 800 г. началось распространение ислама. В двенадцатом веке при царе Давиде II Грузия достигла вершин процветания, государь перенес столицу в Тифлис (Тбилиси). Наследницу его, царицу Тамару[146], чтят и по сей день. Позднее Грузия подверглась разгрому, и властители ее стали данниками монголов. В пятнадцатом веке, под натиском турков и персов, царство практически прекратило свое существование. В поисках спасения взоры правителей обратились на север. Русские с радостью заключили «соглашение о дружбе» с грузинами. Екатерине II не была чужда старинная мечта России – открыть путь в Индию. В 1801 г. Александр I, невзирая ни на какие соглашения, включил Грузию в состав Российской империи. Государственным языком сделал русский.