На острие клинка - [26]

Ну что она в нем нашла? Что, Феррис одет лучше Майкла? Безусловно, у лорда Ферриса гораздо больше власти, но ведь герцогиня не интересуется политикой. Ей вполне хватает денег, красоты и острого ума. Феррис темноволос, а Майкл наоборот. Более того, Феррис — калека. В детстве он потерял один глаз, и теперь лицо, которое, в принципе, можно было назвать красивым, уродовала безобразная черная повязка, рассекавшая его на две части. Что за жеманство — почему повязку не подобрать в тон наряду? Впрочем, экстравагантностью здесь умеет отличаться не только Феррис. Майкл уже достаточно овладел искусством фехтования, чтобы закатить небольшой скандал. Пока он просто сдерживался, скрывая копящееся недовольство за маской хорошего воспитания. Майкл обязан рассказать герцогине об уроках фехтования, о том, на что решился с ее подачи, но для этого они должны остаться наедине, вдали от посторонних глаз.

Неожиданно грохот смолк. По всей видимости, салют закончился. Со всех сторон неслись крики разочарования. Тем временем слуги убрали со стола пятую перемену блюд и опустили пологи шатра. Герцогиня дала знак лакею, который кивнул и направился на нос корабля.

— Если никто не возражает, — обратилась герцогиня к гостям, — я полагаю, нам пора выбираться из этой сутолоки, пока к этому не присоединились остальные. Насколько мне известно, у лорда Ферриса сегодня на вечер планы, однако я надеюсь, что остальные найдут возможность ненадолго зайти ко мне в гости, чтобы обогреться.

— Планы? — Лорд Горн склонился к канцлеру. — Вы, часом, не к лорду Ормслею собираетесь, на партию в карты?

— Нет, — улыбнулся Феррис, — к сожалению, меня ждут дела.

Герцогиня встала, жестом попросив гостей оставаться на своих местах.

— Прошу вас, не поднимайтесь, располагайтесь поудобнее. Мне просто надо немного подышать свежим воздухом.

Майкл чувствовал звон в ушах. Диана словно прочитала его мысли. Он подождет совсем чуть-чуть, а потом последует за ней.

Раздался грохот, и небо снова расцвело мириадами огней — это был последний залп салюта. На этот раз разноцветные искры взлетели даже выше, чем прежде, а их сияние оказалось столь прекрасным, что перехватывало дыхание. Когда последние искры погасли, скользнув вниз к темным водам, над рекой повисло гробовое молчание. Люди, преисполненные трепета и надежды, смотрели в небо, но оно оставалось пустым, напоминая расшитое звездами черное одеяло. Дрожащие от холода зрители пожимали плечами.

* * *

Наконец, Алек повернулся к Ричарду. — Как ты думаешь, — с живым интересом спросил он, — а вот если петарда взорвется, она, вообще, может убить?

— Может, — ответил Ричард, — но только если ты будешь на ней сидеть.

— Смерть будет быстрой, — произнес Алек, — и, в известном смысле, красивой, — тут он заметил переминавшегося с ноги на ногу воришку. — Ой, это ты, Вилли? Привет! Пришел обчистить… — Ричард покачал головой, кивнув на стоявших сзади торговцев. — Пришел посмотреть на фейерверк?

Вновь заиграли трубы, однако на этот раз в их реве не чувствовалось былого веселья. Стоявшая на противоположном берегу толпа зашевелилась и начала расходиться. Снова зажгли факелы на барках, весело завизжал и заскрипел струнный квартет. На носу корабля, сделанного в виде головы лебедя, появилась фигурка женщины, которая стояла, обратив лицо навстречу ветру, раздувавшему за ее плечами белоснежный меховой плащ.

— Вон, гляди, — сухо бросил Алек Ричарду, — можешь полюбоваться на владелицу своей любимой лодки. Это и есть герцогиня.

— Она прекрасна, — с изумлением промолвил Сент-Вир.

— Еще бы, — ехидно произнес Алек. — На огромном белом корабле посреди реки. Интересно, чтобы ты сказал, увидев ее поближе. Сложно было понять, что творилось на душе у Алека, когда он начинал говорить таким тоном. Казалось, он глумился одновременно и над самим собой, и над человеком, к которому обращался.

Ричарду доводилось, хоть и не часто, встречать нобилей, разговаривающих с ним именно так. Вилли же ни разу в жизни не довелось общаться с аристократом, поэтому он прочистил горло, привлекая к себе внимание:

— Мэтр Сент-Вир, Алек…

Он поманил их, словно маленький мальчик, желающий показать взрослым гнездо малиновки. Друзья, проследовав за ним, свернули за угол и оказались за стеной, которая защищала их от ветра и взглядов посторонних.

— Так вот, слушайте. — Воришка стряхнул локон волос, вечно спадавший ему на нос. — Я хотел сказать, что два последних вечера в таверне у Розалии отирается один человек, который расспрашивает о Сент-Вире.

— Видишь, — повернулся к Ричарду Алек, — я как чувствовал, что нам надо сходить к Марте.

— А еще говорят, что у этого человека водятся денежки, — продолжил Вилли.

— И он явился с ними в Приречье? — протянул Алек. — Видать, он рехнулся.

— Почему мне раньше об этом никто не рассказал? — нахмурился Сент-Вир.

Воришка вздохнул и с мудрым видом кивнул:

— Понимаешь, он платит денежки. Каждый вечер отсыпает немного серебра за то, чтобы тебя отыскали и рассказали о нем. Уже прошло два дня. Не такой уж и плохой навар.

— Ага, и ты хочешь, чтобы мы хотя бы сегодня не показывались у Розалии? — предположил мечник.