На острие клинка - [28]

— Вы очень добры, — пробормотал лорд Кристофер, принимая стоический облик тех, кто обречен прилюдно выслушивать похвалы.

— Вовсе нет, — покачала головой герцогиня, — просто милорд Феррис крайне честолюбив, а согласно первому правилу честолюбцев, никогда нельзя упускать из вида тех, кто может когда-нибудь пригодиться.

Все засмеялись над остротой Дианы, и это помогло разрядить напряжение.

Корабль медленно скользил по реке. Прежде чем он замер перед причалом, принадлежавшим Тремонтенам, успел пройти целый час, за который гостям подали еще четыре перемены блюд. Когда барка остановилась, гости уже чуть-чуть замерзли. Они были слегка навеселе и сыты до отвала.

Больше всего Майклу хотелось поскорее сойти на берег, избавиться от общества собравшихся на корабле людей. Прогулка обернулась для него сущим кошмаром. Герцогиня сама его пригласила, а теперь из-за нее он чувствовал себя полнейшим дураком, но, что еще хуже, он и вел себя соответствующе. Феррис не имел никакого права упоминать о словах, которые Майкл бросил Горну. Тем самым он лишь усилил неприязнь, которую лорд испытывал теперь к Годвину. В результате Горн из-за какой-то ерунды насупился, словно ребенок. Ну и поделом, не надо так упорствовать. Вот если бы Горн избрал тактику потоньше, он бы не встретил такого грубого отпора. Впрочем, пусть дуется, это уж всяко лучше, чем его флирт. Горн вел себя так, словно ему ни разу в жизни не отказывали, что Майклу казалось совершенно невероятным.

Несмотря на дела, лорд Феррис согласился наведаться вместе с остальными гостями в особняк герцогини на кружечку горячего пунша. И хотя Майкл страстно желал поскорей уйти, он решил, что уехать раньше Ферриса будет ниже его достоинства. Молодой лорд заставил себя выпить пунш и обнаружил, что дурное настроение пусть ненамного, но ослабло. Когда Феррис приказал подать ему плащ, Майкл последовал его примеру. Диана вела себя так, как и полагается радушной хозяйке. Герцогиня упрашивала его остаться, но Майкл, не увидев огня в ее глазах, не смог поверить в искренность ее слов. Она проводила их с лордом Феррисом до дверей, где еще раз позволила Майклу поцеловать ей ручку. Когда Годвин взял ее ладошку в свою руку, молодого человека охватила дрожь, в которой, как он подумал, скорее всего, виноват пунш. Годвин поднял глаза на ее лицо и увидел улыбку столь ласковую, что заморгал, решив, что ему это померещилось.

— Дорогуша, обязательно приходите ко мне еще. — Больше герцогиня ничего ему не сказала.

Майкл замешкался на крыльце, возле которого конюх терпеливо держал под уздцы его лошадь. Молодому лорду хотелось вернуться назад — то ли для того, чтобы снова услышать эти слова, то ли чтобы спросить, была ли она с ним сейчас искренна. «Скажу, что забыл перчатки», — решил Майкл и, повернувшись, шагнул к дверям, из-за которых ясно услышал ее голос.

— Тони, из-за чего ты так терзал несчастного Горна? — обратилась герцогиня к Феррису.

— А ты, как я погляжу, это заметила?

Таким тоном общаются только близкие люди. Очень близкие. Майкл это прекрасно знал. Дверь открылась, и молодой лорд отступил в тень. Он увидел, как Феррис приник губами к белоснежному запястью герцогини. Потом Диана сняла с шеи цепочку, поднесла ее ко рту Ферриса, после чего опустила ему на ладонь.

Майкл, понимая, что ему вот-вот откажет самообладание, бросился из тени к лошади и вскочил в седло. Теперь он знал о герцогине нечто такое, о чем никто другой даже и не подозревал. Сейчас молодому лорду хотелось умереть или, по меньшей мере, напиться до беспамятства.

…С последним глотком на помощь пришел Бертрам. Чувствуя головокружение, пытаясь забыться в объятиях друга, Майкл все думал, сможет ли этот шаг причинить герцогине боль — настолько, чтобы дать ему то, чего он желал.

Глава 8

К тому моменту, когда друзья добрались до таверны Розалии, погода снова успела испортиться. Мягкие снежинки, напоминавшие падающие звездочки, выплывали из тьмы прямо у них перед глазами. Памятуя о низкой притолоке. Алек предусмотрительно пригнулся и последовал за Ричардом вниз по ступенькам, которые вели к двери таверны. Заведение, принадлежавшее Розалии, располагалось в подвале старого дома. Летом в таверне, пропитанной густым запахом земли, царила прохлада, а зимой было тепло.

Друзья прищурились, ослепленные светом факелов, озарявшим залу. От их одежд валил пар, в ноздри били запахи пива, еды и человеческих тел, а в уши — крики игроков и громкие голоса рассказчиков.

Как только Ричарда заметили, кто-то проорал:

— Все, ребята! Бесплатная выпивка закончилась.

По таверне пронесся вздох. Мгновение спустя игроки вновь сосредоточили внимание на костях, а пьяницы — на выпивке, сетуя друг другу на несправедливость жизни. Одна из девиц, принадлежавших к «Союзу сестер», подошла к друзьям, надеясь подразнить Алека, который скорее предпочел бы оторвать ей голову, нежели показать, что он смущен ее остротами.

— Кто на этот раз принес тебе вести, мастер Сент-Вир? — поинтересовался местный делец по кличке Кривой Роджер. — Я вообще-то ставил на Вилли.

— Да уж, явно не на Джинни Венделл, — произнесла его компаньонша, Люси, подавшись вперед и склонившись над столом.