На охотничьей тропе - [51]

Заговорили о видах на весну, но Жаворонков их уже не слушал, думая о чём-то своём.

* * *

Филька давно не был дома. Захотелось повидать мать, похвалиться своими первыми успехами и отдать деньги, полученные за сданную на склад пушнину. Старушка то же, наверное, соскучилась! Вот-то она обрадуется. Ещё бы, это же первые деньги, заработанные им. Следует повстречаться и с закадычными друзьями, при удобном случае показать Андрейке Икорушкину, что и он, Филька, теперь не лыком шит, не хуже его, а получше охотится. Что там утки, Филька зверя добывает. Промысловик!

Проверив утром капканы, Филька пешком направится в своё село.

Мать его, Александра Матвеевна, седоволосая, с испещрёнными мелкими морщинками лицом, обрадовалась приходу сына.

— Что-то давно, сынок, не появляешься? Видно и домой не тянет, — говорила она, прижимая к себе Фильку.

— Некогда нам. Сейчас самая добыча пошла.

— Ну-ну, — улыбнулась Александра Матвеевна. — А я уж беспокоиться начала. Думаю: здоров ли мой Филюшка.

— Здоров? А что мне сделается. — отвечал Филька. — Мы, охотники, народ крепкий. Болезни к нам не пристают.

— Ну уж тоже скажешь, будто и в самом деле не пристают, — улыбнулась Александра Матвеевна, рассматривая сына. — А ты вроде и повзрослел? Задубел…

— Ну да! — самодовольно проговорил Филька и вытащил из кармана белый платочек, завязанный в узел. — Вот, возьми.

— Что это?

— Ты только посмотри, посмотри. Это я сам…

Мать неуверенно развязала узелок. В платочке лежали аккуратно свёрнутые двадцатипятирублёвки.

— Это я сам заработал. За пушнину…

— Сам? — обрадованно воскликнула старушка, и невольная слеза покатилась по щеке. — Сам! Кормилец ты мой ненаглядный. Вот и дождалась, когда ты на свои ноги встал. Дождалась…

Александра Матвеевна спрятала деньги в шкаф и засуетилась у печки. Филька сидел на лавке, сложив руки на груди так, как это всегда делал его покойный отец, и думал: «Мама довольна. Теперь я ей каждые полмесяца буду приносить деньги. Промысел-то наладился. Только надо больше капканов ставить».

Филька уплетал за обе щёки поданные матерью на стол горячие пироги. Какие вкусные! Такие может готовить только его мать и никто больше.

Александра Матвеевна, не отрываясь, смотрела на сына и рассказывала новости: в селе организуется МТС, которая только тем и будет заниматься, что заготовлять корма для скота; их животноводческая ферма заняла первое место в районе; в селе открылась больница, и она из интереса сходила к врачу и справилась о своём здоровье; и о том, что Пелагея Васильцова — это та, что работает в клубной библиотеке, вышла замуж за тракториста Фёдора Шмакова и о многом-многом другом. Филька слушал без особого любопытства, но когда мать сообщила о том, что его дружок, Андрейка Икорушкин, едет учиться на комбайнера, у него заныло где-то гам, под ложечкой. «Андрейка учиться? Через два года комбайнером станет. На самоходке по полям будет ездить, хлеб убирать. А я?»

— Все сейчас к учению тянутся, — продолжала Александра Матвеевна. — Вон и Нюрочка, соседка наша, в техникум уехала учиться. Только ты у меня недоучкой остался. Семь классов ведь окончил, тоже можно было бы в техникум…

В словах матери быта не то укоризна, не то жалость к нему, Фильке. Он почувствовал это, склонил голову над столом и задумался. Пирог так и остался недоеденным…

После обеда мать сходила с Филькой в сельпо и купила ему с первой получки светлую рубашку и галстук, дымчатый с коричневыми полосками, но даже и это его не обрадовало. Слова матери не давали ему покоя. «Только ты у меня недоучкой остался. Семь классов ведь окончил, тоже можно было бы в техникум…» И эти слова тяжёлым камнем легли на сердце.

Вечером Филька пришёл к Андрейке Икорушкину. Тот чувствовал себя именинником: на нём новая сатиновая рубашка с небрежно расстёгнутым воротничком, брюки тщательно отглажены, с лица не сходит довольная улыбка. Фильке даже показалось, что Андрейка стал выше ростом и веснушки, опоясавшие цепочкой его нос, стали не так заметны.

— Учиться еду. В областную школу механизации, — не без гордости сказал Андрейка. — Вот!.. Комбайнером стану. И обязательно на самоходном потом буду работать. Ого, сейчас какие машины!

— Тоже мне расхвастался! — со злостью заметил Филька. Комбайнер!.. Машины!.. Кукушка-хвастушка!.. А я вот только охотник. Кое-как промыслом овладел. Только восемь лисиц и около пятидесяти ондатр отловил. Хвалиться нечем. А специальность тоже нужная…

— Сам столько добыл? Значит наладилось дело?.. Молодец! — воскликнул Андрейка, и на лице его появилось неподдельное удивление и радость. — Я знал, что ты своего добьёшься. Ну, давай руку. Поздравляю!..

Фильке стало стыдно, что так зло упрекнул дружка в хвастовстве, а он и не обиделся даже, а наоборот, обрадовался его успехам. Пожимая Андрейкину руку, сказал, стараясь сгладить неловкость:

— Счастливый ты, Андрюша. Завидую тебе. Верно, хорошо быть комбайнером.

— Хорошо, да? Я всегда мечтал… А ещё лучше, если бы нам вместе поехать учиться. Вот было бы здорово! Поедем, Филь, а?..

— Да как же я-то? Так сразу и ехать… я же охотник. — А что ещё раздумывать. Охотник — это неплохо, а вот комбайнер?.. Это куда лучше, — и Андрейка покровительственно похлопал дружка по плечу. — Кончим школу вместе, в один колхоз поедем. Соревноваться будем…