На одном дыхании. Хорошие истории - [53]

– Сфотографировать вас? – переспросил я.

– Ну да, – приветливо улыбнулась старушка. – Мы заметили, как вы нас «щелкнули», только мы такие серьезные были…

Я вспомнил, что и правда на ходу сфотографировал их, надеясь, что они не обратят внимания – прайваси и все такое. Достал телефон и виновато развел руками:

– Он минут пять назад сел…

– Ну и ладно, – махнул рукой дед.

Еще минуту мы все молчали, а потом старушка, снова глядя на океан, сказала:

– На самом деле мы, конечно, всем вам завидуем. И на велосипед хотим, и на доску…

– И особенно под плед! – хохотнул дед.

– И особенно под плед, – совершенно серьезно повторила старушка.

– Даже если потом развестись? – не удержался я.

– А вот тут не уверена, – все так же серьезно ответила она. – Кто бы меня сейчас сюда привозил? Хотя черт его знает… Может, если б не он, я бы до сих пор сама бегала. Столько соков из меня выпил!

И они снова легко рассмеялись. А я ужасно пожалел, что, дурак, не взял в эту поездку нормальную камеру.

Где-то садится, а где-то встает

Было ветрено, а потому на всем пляже я оказался единственным, кто рискнул взять каяк и проводить солнце в открытом море. Возвращаюсь на берег, улыбаюсь стайке пенсионеров. Они приходят сюда встречать закат каждый вечер – вальяжно потягивают вино в шезлонгах, азартно играют в карты, компетентно обсуждают цены на недвижимость во Флориде, а потом красиво и красноречиво молчат. Ровно три минуты – когда солнце, само с собой играя в «лучший закат», позирует сотням фотохудожников, в которых здесь перевоплощается каждый, у кого есть смартфон.

У этих пенсионеров, похоже, есть все, но они достаточно наснимали за свою жизнь, чтобы понять: ты или фотографируешь закат, или по-настоящему любуешься им. Поэтому они просто молчат и смотрят. А смотреть на них для меня иногда еще больший кайф, чем смотреть на солнце.

– В следующий раз, когда отправитесь в море, возьмите меня с собой! Только не бойтесь и гребите подальше! – бросает мне вслед старушка в широкополой шляпе. Судя по тону, возрасту и яркому педикюру, она легко могла служить Кэмерону прототипом героини «Титаника», утопившей алмаз на месте гибели Ди Каприо.

– Заметано! – принимаю подачу я. – Главное, чтобы муж не ревновал!

– Да я уже лет тридцать ее не ревную, – подключается к курортному трепу дед в бейсболке с надписью «Мой дом там, где я его паркую». – Тридцать лет! Ровно с тех пор, как она перестала мне изменять.

Я хохочу вместе со всей этой компанией «стариков-разбойников», желаю хорошего вечера и откланиваюсь.

– Погодите! – Старик протягивает мне бокал шардонэ. – Выпейте с нами за рассвет.

– За новый рассвет! – соглашаюсь я и, сделав глоток, не могу удержаться от философского дефиле. – Как говорят мистики, закат – это рассвет вверх ногами. Здесь солнце садится, а в Китае в эту минуту встает. Живое доказательство бесконечности жизни.

– Как-как? – не расслышав или не переварив мою бестактность, переспрашивает старичок.

Старушка, подмигнув мне и наклонившись к мужу, громко «переводит»:

– Он сказал: где-то садится, а где-то встает. Не расстраивайся, дорогой, тридцать лет назад твое солнце не погасло – оно взошло у какого-то китайца и будет светить бесконечно!

Везет мне на веселых стариков, способных посмеяться над собственным прошлым и будущим…

Человек не должен становиться старым

«Кто не научился играть в волейбол, преферанс и на бильярде, тот не обеспечил себе достойную старость». Этот прелестный афоризм я вспоминаю всегда при виде пенсионеров в состоянии восторженного самозабвенного азарта. Так часто бывает, например, когда, гуляя с дочкой в Воронцовском парке, я не могу глаз оторвать от игры энергичных старичков-волейболистов, выходящих к сетке и в жару, и в дождь, и в стужу. В эти минуты они перестают быть «физиками» и «лириками», «патриотами» и «либералами» и, что еще важнее, перестают быть стариками.

Пенсионеров, оживающих от одной идеи собраться и «расписать пулю» или сыграть партейку в домино, или в шахматы, или в нарды, встречал на своем жизненном пути, я уверен, каждый.

Не сказать, что я часто думаю о пенсии – с моей похожей на дневник то ли моряка, то ли гейши трудовой книжкой я вряд ли когда-нибудь смогу рассчитывать на заслуженное, а тем более приятно оплачиваемое тунеядство.

И все же временами отрадно осознавать, что за свои волейбольные, карточные и бильярдные навыки мне не стыдно, а значит, если доживу до таких лет, в кругу занудных старперов точно не пропаду.

Но однажды я понял, что риск остаться не у дел все же есть. Потому что я не умею играть на барабанах и бить в бубен (музыкальный).

Мы остановили машину у пляжа со старинным индейским именем Накомис близ городка с не менее романтичным названием – Венеция. Двухлетняя Маша упорно не хотела спать и все убедительнее требовала освободить ее из детского кресла. Оказавшись на ногах, она буквально потащила маму с папой к деревянному тротуару, ведущему к доселе незнакомому нам пляжу, повторяя одно слово: «Балабаны!»

Детский слух острее взрослого, он обращает внимание на новое и интересное и вообще не прислушивается к привычной ерунде типа участливого «Может, все-таки макароны с сыром? Или банан? Или поспишь еще полчасика?» Именно Машка сделала нам этот вечер.