На неисследованном Мадагаскаре - [18]

Но я знала по опыту, что шумные экспедиции пугают жителей небольших деревушек; кроме того, в отдаленные деревни ведут узкие тропки, а не шоссейные дороги.

Когда я рассказала субпрефекту, что собираюсь пешком пересечь горы Бунгулава, он заметно разволновался:

— Что вам нужно в горах Бунгулава? Там ничего нет!

С большим трудом мне удалось убедить его в своих добрых намерениях. Я сказала, что хочу найти в горах следы томпон-тану (туземцев, коренных жителей), не обмолвившись, однако, ни словом о вазимба, так как жители плато боятся таинственных пигмеев, а «просвещенные» люди не верят в существование вазимба.

— Но ведь в Белобаку не ходят такси.

— Может быть, у вас найдется машина напрокат?

— Дайте подумать… Завтра туда отправляется небольшой грузовик с мебелью для учителя. Вы можете поехать на этой машине.

Затем субпрефект написал рекомендательное письмо бургомистру Белобаки с просьбой подыскать нам проводника, который согласился бы провести нас через горы Бунгулава в Анкавандру.

Мы распрощались, и я, довольная результатами переговоров, в хорошем настроении отправилась на рынок, чтобы посмотреть на скот, который согнали сюда из самых отдаленных уголков страны, даже из-за гор Бунгулава, чтобы сбыть скотопромышленникам из Тананариве. Из разговоров я узнала, что прежде на рынок Цируанумандиди пригоняли из прибрежных районов запада через Бунгулава тысячи быков. Но так как за время долгого перехода через горы и перегона до столицы скот значительно терял в весе, его цена падала в несколько раз по сравнению с первоначальной. Откормленный бык, стоивший от пятнадцати тысяч до двадцати тысяч франков, приносил в конце концов своему владельцу всего тысячу — три тысячи франков. Поскольку скотоводы племен бара и сакалава сами не в состоянии совершать далекие путешествия в Тананариве, чтобы проверить продажные цены на волов, они уверены, что торговцы надувают их, тем более что сами они не умеют ни читать, ни писать. Поэтому они продают скот только в случае крайней нужды.

Люди на рынке охотно отвечали на мои вопросы и в свою очередь спрашивали, что я делаю в Цируанумандиди.

— Я приехала сюда потому, что хочу изучить ваши обычаи и нравы, и еще потому, что слышала, будто где-то здесь живут потомки древних томпон-тани.

Но люди только покачивали головами: томпон-тани давно вымерли; до того как сюда переселились люди народа амбаниандро (которых также называют хова или мерина), местность была совершенно необитаема.

Когда я осталась одна, ко мне подошел старик, долгое время наблюдавший за мной со стороны.

— Я вижу, вы интересуетесь древними обычаями, — обратился он ко мне на диалекте жителей плато. — Это хорошо. Молодежь, особенно в городах, совсем пренебрегает обычаями предков. Все хотят говорить по-французски и жить как французы. Скоро люди совсем забудут старинные обычаи, предания и песни. Я рад, что вы, вазаха, хотите познакомиться с ними.

— К сожалению, я недостаточно хорошо говорю по-малагасийски, — сказала я, — и меня не всегда понимают.

— Я, например, хорошо понимаю вас, — вежливо возразил он. — И тот, кто хочет, всегда поймет, что вы хотите сказать.

От этого старика я узнала, что томпон-тани не кто иные, как вазимба.

— Вазимба не духи, а такие же люди, как мы с вами, — сказал он. — Амбаниандро прогнали их из района Тананариве на запад. Впоследствии там поселились также сакалава.

— В настоящее время, — продолжал он, — вазимба ведут такой же образ жизни, как все прочие жители Мадагаскара. Их захоронения охраняются как святые места. Их памятники высечены из фатоманга (голубого камня, сорт гранита). На памятниках установлены изготовленные искусными гончарами узорчатые глиняные сосуды. Некоторые вазимба до сих пор живут в горах Бунгулава и Бемараха. Они не платят налогов и не общаются с другими племенами.

Далее старик сообщил, что знает одного деревенского старосту из племени бара, который живет в горах Бунгулава и женат на женщине из племени вазимба. Правда, он не знает, где именно живет этот староста и как его зовут, но бургомистр Белобаки может сообщить дополнительные сведения.

После обеда я еще раз встретилась с субпрефектом и в беседе упомянула об утреннем разговоре на рынке. Однако субпрефект не поверил ни единому слову старика, заметив, однако, что он тоже слышал, будто какой-то мужчина женат на женщине из племени вазимба.

Слова субпрефекта не обескуражили меня: я была уверена, что напала на след, который, возможно, приведет меня прямо к вазимба.

Утром следующего дня мы выехали на грузовике из Цируанумандиди. Вместе с нами в Белобаку ехало шестеро человек, и Жерару с тремя другими пассажирами пришлось устраиваться на груде мебели. Мы с учителем сели в кабину. Ее дверца оказалась без ручки и прикреплялась веревкой. Как обычно, я держала на коленях магнитофон и кинокамеру и повесила крест-накрест через плечо оба фотоаппарата. Дорога и здесь была плохой, и мне, чтобы не вылететь через еле державшуюся дверцу, то и дело приходилось хвататься рукой за металлический выступ над головой. Вскоре мы с головы до пят покрылись красной пылью, проникавшей в кабину через щели и открытые окна.