На нашей ферме - [51]

— Кому они нужны? Зачем вам здесь, на ферме, греческий язык, мистер Радд?

Отец уныло водил глазами по дощатому полу веранды, не отвечая.

— Ну, скажите, после окончания школы вам хоть раз в жизни приходилось вспоминать латынь или этические проблемы в произведениях Шекспира?

Отец в некотором замешательстве признался, что нет.

— И тем не менее…

В этот момент на веранде появилась мать. Отец сказал, что это и есть миссис Радд. Они поздоровались. Когда же Вуд-Смит повернулся, чтобы продолжить с отцом разговор, того уже след простыл.

Учитель был человек вежливый и очень любил общество. Такого джентльмена у нас в Сэддлтопе еще не бывало. Всякий раз, когда он встречал мисс Уилкинс, дочек Грея или нашу Сару, он улыбался, снимал шляпу и хлопал ею по своим коленкам. Неважно, на каком расстоянии находились девушки: сидели ли они на веранде за милю от него, ехали ли на лошади, таскали хворост, он все равно улыбался и галантно снимал шляпу.

Дейв относился к Мистеру Вуд-Смиту с явным неодобрением. Светскость учителя и его предупредительность с девушками раздражали Дейва.

— Все равно он козел, пусть даже и ученый, — заявил он однажды на кухне.

Сара горой защищала манеры педагога. Она считала, что женщинам всегда подобает оказывать такое уважение.

— Видно, тебе больно нравится, когда, на тебя глаза пялят, — съязвил Дейв.

Юный Билл — он поздно явился к обеду и в одиночестве сидел за столом — тоже ввернул свое словцо:

— Да, они это любят, но не тогда, когда доят коров, или когда на них чулок нет (Дейв саркастически усмехнулся), или еще когда за корытом стирают.

— Ничего с тобой не случится, — тихо продолжала Сара, — если ты перед женщиной снимешь шляпу.

— Ничего не случится? — огрызнулся Дейв. — А ежели не сниму — тоже ничего не случится! Какой болван будет носить свою шляпу в руках, да еще размахивать ею, будто корову в хлев загоняет. — И, усмехнувшись, Дейв вышел из комнаты с видом победителя.

Мистер Вуд-Смит стал частым гостем в нашем доме. Если ему случалось остаться у нас к обеду, отец приходил в необычайное волнение. Он просто терял голову и совершал за столом всевозможные промахи. Либо он настойчиво совал кусок мяса тому, кто от него решительно отказывался, либо ронял тарелку, а то еще соус проливал или ранил себе ножом палец.

Но обычно отец как-то ухитрялся избегать общества Вуд-Смита. Сам-то он получил не бог весть какое образование, и в присутствии столь ученого мужа ему было не по себе. Однако после ухода учителя отец всегда говорил о нем благожелательно. Как-то мать поинтересовалась, какое жалованье получает мистер Вуд-Смит, и отец ответил, что уж никак не меньше тысячи фунтов в год.

Обучение хорошим манерам являлось краеугольным камнем педагогической системы Вуд-Смита, и он упорно проводил ее в жизнь.

Как-то раз отец ехал на своей кобыле и повстречал на дороге школьников, возвращавшихся домой. Несколько мальчиков приветствовали его, приподняв шляпы. Отец вытаращил глаза и поехал дальше. Смотрит: другие школьники тоже приподняли шляпы. Отец нахмурился. Мимо пробежал Том, держа за хвост ящерицу и размахивая ею.

— Хэлло, папа! — крикнул он, снимая шляпу.

Отец круто повернул кобылу и погнался за ним.

— Ах ты чертенок! — крикнул он, норовя ударить хлыстом сынишку, который спрятался за деревом. — И ты надо мной вздумал издеваться?

— Это он велел… — захныкал Том.

— Что? Кто он?

— С-с-с-мит.

— Чтобы посмеяться надо мной?

— Да нет…

Отец хотел было слезть с лошади, но Том бросил ящерицу и был таков.

Наступило рождество. Сара назвала полный дом гостей. Народу собралось уйма — чуть ли не со всех ферм Сэддлтопа; кроме Кери, конечно. А иллюминация такая — ослепнуть можно! Вся веранда вокруг дома была увешана фонарями самых разных видов. Гостей развлекали два аккордеониста и скрипач. Веселые звуки доносились до самых ворот и заставляли радостно биться сердце всякого, кто их слышал.

Сара порхала по дому как бабочка: встречала у входа подруг, обнимала их, провожала в дом, принимала от них шляпы и всякие мелочи, укладывала спать младенцев.

Джо по ее просьбе встречал мужчин: он предостерегал их от собаки и колючей проволоки, показывал, где привязать лошадей, провожал гостей в зал и представлял всем незнакомым девушкам.

Перед самым началом танцев прибыл мистер Вуд-Смит. Он немного опоздал. Почти одновременно с ним появился старый товарищ отца Мак-Грегор. Отец бросился ему навстречу, тряс его руку, словом, бурно его приветствовал. Они не виделись много лет и, усевшись рядком за стол, завели долгий разговор о былых временах.

Но вот в танцах наступил перерыв. Комната, где сидели отец и Мак-Грегор, наполнилась гостями. Им подали кофе с печеньем.

Гул голосов на мгновение стих. Повернувшись к Вуд-Смиту, который сидел рядом и мирно попивал кофе, Мак-Грегор громко спросил:

— А как твой старик, Фил? Здоров?

Отец вытаращил на Мак-Грегора глаза и ткнул его локтем в бок. Он решил, что его приятель ошибся.

Но Вуд-Смит знал, что Мак-Грегор не ошибся. Он вспыхнул, заерзал на стуле и, выдавив из себя улыбку, ответил:

— Он… э… чувствует себя хорошо.

— А старина Мик?

Вуд-Смит заерзал еще сильнее. Ему мучительно хотелось, чтобы кто-нибудь вошел в комнату и позвал его. Все общество проявило живой интерес к этому диалогу.