На меня направлен сумрак ночи - [46]

  Работа отличается определенным догматическим толкованием ряда идей классиков марксизма-ленинизма, а порой и просто ошибочными положениями.

  Общий уровень работы говорит об эрудиции и способностях автора.

         Д.и.н., профессор, зав. кафедры н.к. ГГУ

         З.М. Саралиева

         16.12.88

ВЕРХОВНЫЙ СУД РСФСР

Москва, пл. Куйбышева, д.3/7

26.01.90. № 301пс89пр

г. Серпухов, Московской области

Гр. Помазову В.В.

Сообщаю Вам, что Постановлением Президиума Верховного Суда РСФСР от 22 ноября 1989 года протест прокурора РСФСР, в котором ставился вопрос об отмене приговора Горьковского областного суда от 2 февраля 1971 года и кассационного определения в отношении Вас, оставлен без удовлетворения.

Начальник Секретариата Президиума

Верховного Суда РСФСР

Т.А. Амелина

ПРОКУРАТУРА РФ

Москва, К-9, Пушкинская, 15-а     

05.05. 1992 г. 13/511-70

г. Серпухов, Московской области

Помазову В.В

Уважаемый Виталий Васильевич!

Ваше заявление о реабилитации рассмотрено.

Установлено, что к уголовной ответственности по обвинению в антисоветской деятельности в 1971 году Вы были привлечены необоснованно и на основании Закона РСФСР от 18.10.1991 года «О реабилитации жертв политических репрессий» по делу Вы реабилитированы. Справка о реабилитации высылается.

Выражаем сочувствие в случившемся и сожаление о запоздалом наступлении справедливости.

Приложение: справка на 1 л.

Прокурор отдела по реабилитации

А.К. Воробьев

СКАЖЕМ СПАСИБО И ЭТОЙ СУДЬБЕ

НА ПЕРЕПУТЬЕ

Я вернулся в мой город,

Знакомый до слез

Из пятерки нижегородцев, посаженных по политическим статьям, я вернулся первым. Неудивительно, что я оказался в центре нашего небольшого диссидентского круга, и мне было оказано много сочувствия и внимания. Университетские мои друзья были кто где. Женя Купчинов зимой трудился в газовой котельной, а летом ездил на шабашки. Таня Батаева недавно вернулась в город из глухого района области (где радио «Свобода не заглушалось, и она слушала сообщения о моем процессе) после распределения. Валера Буйдин работал электриком в троллейбусном парке, Виталий Дудичев – мастером на кирпичном заводе. Борис Терновский, которого летом 1968 года исключили из университета за обсуждение с тремя политеховцами чешского манифеста «2000 слов», восстановился на заочном отделении истфила. Можно было догадываться, на каких условиях. Работал он на хлебозаводе и с гордостью говорил: «Мы когда отправляем машину в тюрьму, всегда кладем дополнительно 3–4 буханки белого хлеба».

У Светланы Павленковой появились новые подруги – Наташа Макарова и Наташа Кригсман. Светлана и Елена Пономарева по-прежнему работали в детских садах и горько шутили о своей работе: «Два притопа, три прихлопа».

Брат Светланы Миша Панкратов, исключенный в 1968-м из медицинского, жил в Москве и только что женился на Елене Семека, востоковеде, умнице, интересной женщине. Светлана познакомила меня с Мишей в 1970-м после моего возвращения из армии, но тогда мы не успели завязать дружеских отношений. Миша с женой в мае приехали на Светланин день рождения, и мы быстро нашли общий язык. В мае же на несколько дней приехала из Чебоксар жена Михаила Капранова Галина. В Чебоксарах КГБ ее тогда не очень теснил, она работала в школе, и, может быть, поэтому и в силу характера была бодра и энергична.

С последним концертом перед отъездом из Союза в Горький приехал Мстислав Ростропович, билеты было трудно достать, но специально для меня Наталья Кригсман достала билет в первых рядах. «Тебе нужно обязательно пойти и преподнести цветы – это будет символично». Я постеснялся, и цветы вручила Надежда Андреева со словами: «Спасибо вам за Солженицына». Ростропович был тронут.

После первых встреч, расспросов и задушевных, за полночь разговоров и новых знакомств забрезжило серенькое рядно будней. Свобода оказалась неполной. Во-первых, я был официально предупрежден, что за мной устанавливается полугодовой милицейский надзор. Во-вторых, надо было рассчитаться с родным государством за судебные издержки. Из 430 рублей по суду за мной оставались невыплаченными 313. Спасибо родителям, в четыре приема к концу июня «долг перед родиной» был погашен.

Вскоре по возвращении мы с Виталием Дудичевым съездили прибрать на Бекетовском кладбище могилу Володи Бородина, который умер зимой 1972 года. А через несколько дней Дудичев, пришедший с женой Ириной к Павленковым, был изгнан из квартиры, так как Надежда Андреева узнала в нем одного из комсомольских функционеров, которые прорабатывали ее в 1968 году.

После эйфории первых дней наступило очень неуютное состояние притирания к гражданской жизни. Многое надо было начинать с нуля. Например, работу. Куда идти с «волчьим билетом»? В котельную, как Купчинов. Но отопительный сезон начинается с октября. И ставка 60 рублей в месяц – не деньги.

6 мая я получил паспорт, и через месяц после освобождения, приказом от 25 мая меня приняли, временно, грузчиком на Горьковский химический завод что на Московском шоссе. В первый же день в душе пожилой работяга, оглядев меня, спросил: «Ты армейский или хозяйский?» «Хозяйский». Других расспросов не последовало.