«На лучшей собственной звезде». Вася Ситников, Эдик Лимонов, Немухин, Пуся и другие - [20]
Каземир Малевич, – большевик-мистик еще в 1922 году в своей книжке «Бог не скинут» писал:
«“Ничто” нельзя исследовать, ни изучить, ибо оно “ничто”, но в этом “ничто” явилось “что” человек, но так как “что” ничего не может познать, то тем самым “что” становится “ничто”, существует ли отсюда человек или существует Бог как “ничто”, как беспредметность. И не будет ли одна действительность того, что все то, “что” появляется в пространстве нашего представления, есть только “ничто”».
Малевич у нас запрещен, даже ссылаться на него нельзя. Большая глупость! Ведь и новейшие научные открытия позволяют таким же образом думать. Возьмем, к примеру, известный в физике парадокс частицы и волны в отношении материи и света… Надеюсь, что я достаточно ясно выражаю свои мысли?
Валерий Силаевич прервал свои рассуждения и внимательно оглядел нашу компанию.
Все сидели с отстраненным видом, словно подавленные непосильной умственной работой, и только один Иван Федорович нашел в себе силы должным образом отреагировать. Не отрывая взгляда от исследования состава травяного покрова у себя под ногами, он кивнул головой и утвердительно хмыкнул, подтверждая тем самым наблюдение на его счет, сделанное как-то раз «изобретателем кирзы» во время очередной разборки из-за прорванной водопроводной трубы, что он де не по должности умен.
– Хорошо, – сказал Валерий Силаевич, – значит, я могу продолжить. Попытаюсь изложить вам свою позицию несколько по другому, чтобы исключить возможность недопонимания из-за отдельных частностей.
Допустим только, что человек действительно есть венец творения, а не какая-то там саморегулирующаяся биомашина, и у него есть душа. Человеческая душа, на каком бы уровне она не находилась – от самого низкого, до высочайшего, – представляет собой цельную и неделимую, хотя и весьма многоликую сущность. В сокровенной своей глубине она – это часть божественного, и в этом смысле представляет проявление Творца в мире.
Несомненно, что и весь мир в целом можно рассматривать как Божественное проявление, но мир всегда остается чем-то отдаленным от Создателя, в то время как душа человека, тайное тайных в нем – это часть самого Творца.
Существует мнение, что человек, благодаря своей Божественной душе, обладает определенными свойствами и возможностями, присущими самому Богу. Потому-то человек способен ощущать себя как неограниченно протяженное поле сознания, а значит, иметь доступ к любым аспектам реальности без участия биологических органов чувств. Это есть его «четвертое измерение».
Здесь время и пространство, форма и пустота, существование и несуществование – все это иллюзия, некие условности, преодолимые и взаимозаменяемые. Так, ограниченное пространство может в одно и то же время заниматься различными объектами. Прошлое и будущее являются вполне доступными и вполне реально могут быть привнесены в настоящий момент. Сам человек может воспринимать себя в одно и то же время в разных местах, будучи одновременно и частью и целым. Впрочем, всякое утверждение также может быть и истинным и неистинным в одно и то же время…
Но не примеры убедительны, а существенная связь вещей.
Вот в природе, если приглядеться, все время имеет место так сказать «преображение образов». В какой-то момент времени видимые предметы утрачивают для стороннего наблюдателя зрительную осязаемость. Дерево, например, не видится ему больше как дерево. Оно остается частью пейзажа, но только как пятно, т. е. пребывает в нем безымянным образом «чего-то», чье очертание являет собой границу раздела между частью и целым. Потом пятно структурируется, наполняется содержанием и дерево отчетливо предстает перед наблюдателем в своем новом обличье. Промежуток между «бесформием» и «новой реальностью» – лучшее состояние для ассоциаций, рождения новых образов.
«Когда ты стоишь между рельсами, то с высоты своей головы видишь, как в даль уменьшаются в длину и в толщину шпалы. Если напилить 3–5 тысяч штук поленьев высотою тебе по плечо и беспорядочно поставить вертикально на шоссе до горизонта, ты будешь видеть верхние части этих поленьев: ближние крупными, дальше все мельче. Можно просто вообразить, если встанешь на бочку, то видишь эти поленья с чуть большей высоты, но не так, как видел их минуту назад: ближние очень крупными, далее гораздо мельче и еще дальше во много раз мельче, т. е. мелкость с высоты нашего роста уменьшается вдаль все время вдвое, но стоит тебе встать на бочку, ты заметишь, что уменьшение вдаль не так уж и заметно».
(Из письма В.Я.Ситникова)
Глава 3. Обретения
– Хм, – сказал вдруг Иван Федорович, глядя при этом почему-то в сторону, – интересно как у вас получается: человек может быть одновременно и частью и целым. Это вы кого имеете в виду, не Витю ли нашего часом? Ого, смотрите-ка, вот и он, легок на помине.
Действительно, на дороге, в сгустившихся уже сумерках, по направлению к нам двигалась мужская фигура, каким-то странным образом показавшаяся мне в первый момент облаком, скользящим по снегу.
Поравнявшись с тем местом, где мы сидели, фигура приобрела конкретные очертания, но оказалась вовсе не Витей, а художником Владимиром Немухиным. Немухин имел дом в находящейся неподалеку деревне – «родовое гнездо», как он его с важностью величал, и по обыкновению жил в нем каждое лето.
Вниманию читателя предлагается первое подробное жизнеописание Марка Алданова – самого популярного писателя русского Зарубежья, видного общественно-политического деятеля эмиграции «первой волны». Беллетристика Алданова – вершина русского историософского романа ХХ века, а его жизнь – редкий пример духовного благородства, принципиальности и свободомыслия. Книга написана на основании большого числа документальных источников, в том числе ранее неизвестных архивных материалов. Помимо сведений, касающихся непосредственно биографии Алданова, в ней обсуждаются основные мировоззренческие представления Алданова-мыслителя, приводятся систематизированные сведения о рецепции образа писателя его современниками.
Марк Уральский — автор большого числа научно-публицистических работ и документальной прозы. Его новая книга посвящена истории жизни и литературно-общественной деятельности Ильи Марковича Троцкого (1879, Ромны — 1969, Нью-Йорк) — журналиста-«русскословца», затем эмигранта, активного деятеля ОРТ, чья личность в силу «политической неблагозвучности» фамилии долгое время оставалась в тени забвения. Между тем он является инициатором кампании за присуждение Ивану Бунину Нобелевской премии по литературе, автором многочисленных статей, представляющих сегодня ценнейшее собрание документов по истории Серебряного века и русской эмиграции «первой волны».
Настоящая книга писателя-документалиста Марка Уральского является завершающей в ряду его публикаций, касающихся личных и деловых связей русских писателей-классиков середины XIX – начала XX в. с евреями. На основе большого корпуса документальных и научных материалов дан всесторонний анализ позиции, которую Иван Сергеевич Тургенев занимал в национальном вопросе, получившем особую актуальность в Европе, начиная с первой трети XIX в. и, в частности, в еврейской проблематике. И. С. Тургенев, как никто другой из знаменитых писателей его времени, имел обширные личные контакты с российскими и западноевропейскими эмансипированными евреями из числа литераторов, издателей, музыкантов и художников.
Книга посвящена истории взаимоотношений Ивана Бунина с русско-еврейскими интеллектуалами. Эта тема до настоящего времени оставалась вне поле зрения буниноведов. Между тем круг общения Бунина, как ни у кого другого из русских писателей-эмигрантов, был насыщен евреями – друзьями, близкими знакомыми, помощниками и покровителями. Во время войны Бунин укрывал в своем доме спасавшихся от нацистского террора евреев. Все эти обстоятельства представляются интересными не только сами по себе – как все необычное, выходящее из ряда вон в биографиях выдающихся личностей, но и в широком культурно-историческом контексте русско-еврейских отношений.
Книга посвящена раскрытию затененных страниц жизни Максима Горького, связанных с его деятельностью как декларативного русского филосемита: борьба с антисемитизмом, популяризация еврейского культурного наследия, другие аспекты проеврейской активности писателя, по сей день остающиеся terra incognita научного горьковедения. Приводятся редкие документальные материалы, иллюстрирующие дружеские отношения Горького с Шолом-Алейхемом, Х. Н. Бяликом, Шолом Ашем, В. Жаботинским, П. Рутенбергом и др., — интересные не только для создания полноценной политической биографии великого писателя, но и в широком контексте истории русско-еврейских отношений в ХХ в.
Биография Марка Алданова - одного из самых видных и, несомненно, самого популярного писателя русского эмиграции первой волны - до сих пор не написана. Особенно мало сведений имеется о его доэмигрантском периоде жизни. Даже в серьезной литературоведческой статье «Марк Алданов: оценка и память» Андрея Гершун-Колина, с которым Алданов был лично знаком, о происхождении писателя и его жизни в России сказано буквально несколько слов. Не прояснены детали дореволюционной жизни Марка Алданова и в работах, написанных другими историками литературы, в том числе Андрея Чернышева, открывшего российскому читателю имя Марка Алданова, подготовившего и издавшего в Москве собрания сочинений писателя. Из всего, что сообщается алдановедами, явствует только одно: писатель родился в Российской империи и здесь же прошла его молодость, пора физического и духовного созревания.
Авторы обратились к личности экс-президента Ирака Саддама Хусейна не случайно. Подобно другому видному деятелю арабского мира — египетскому президенту Гамалю Абдель Насеру, он бросил вызов Соединенным Штатам. Но если Насер — это уже история, хотя и близкая, то Хусейн — неотъемлемая фигура современной политической истории, один из стратегов XX века. Перед читателем Саддам предстанет как человек, стремящийся к власти, находящийся на вершине власти и потерявший её. Вы узнаете о неизвестных и малоизвестных моментах его биографии, о методах руководства, характере, личной жизни.
Борис Савинков — российский политический деятель, революционер, террорист, один из руководителей «Боевой организации» партии эсеров. Участник Белого движения, писатель. В результате разработанной ОГПУ уникальной операции «Синдикат-2» был завлечен на территорию СССР и арестован. Настоящее издание содержит материалы уголовного дела по обвинению Б. Савинкова в совершении целого ряда тяжких преступлений против Советской власти. На суде Б. Савинков признал свою вину и поражение в борьбе против существующего строя.
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.