На литературных перекрестках - [33]

В рассказе «Арстанбек» писатель показывает кочевников, которым дороги старые, привычные формы жизни. Потерять степь — это значит потерять все. Так верит Арстанбек и так думают казахи, которых он ведет в Синьцзян. Покинув пределы России, они отправляются со скотом и всеми пожитками в Китай, чтобы продолжать привычный кочевой образ жизни. На границе беженцы массами гибнут, погибает и главарь отряда Арстанбек. Он лежит и видит своего любимого беркута. Степной орел ждет смерти хозяина, чтобы выклевать ему глаза.

Неизбежная драма кочевого образа жизни, способного привести к гибели, талантливо раскрыта Антоном Сорокиным в финале рассказа.

Имя Антона Сорокина нельзя вычеркнуть из сибирской литературы (он родился и работал в Сибири), нельзя вычеркнуть также из казахстанской. Он писал о казахах до революции и после нее. Почти половина его рассказов посвящена казахской тематике.

Теплую память сохранили о нем молодые поэты и прозаики, в ранней юности посещавшие гостеприимный дом Антона Сорокина. Он напутствовал их, предрекая поэтам славу Блока, прозаикам — славу Горького и Бунина.

ИСКАТЕЛЬ ЖИВОЙ ВОДЫ

Грязовецкий землеустроитель Николай Васильевич Марков в годы гражданской войны перекочевал с семьей в Акмолинск. Здесь он умер от тифа, оставив сиротами шестерых детей. Старшим из них был Сережа. Надо было думать о куске хлеба. Кто не работает, тот не ест — эту истину тринадцатилетний голубоглазый паренек усвоил в день похорон отца.

Подросток стал искать работу и вскоре получил ее в редакции газеты «Красный вестник». Это был орган Революционного комитета и штаба Укрепленного района. Редактировал газету Лутоцкий.

Сергей Николаевич рассказывает, какую роль в его поэтической жизни сыграла газета.

«В «Красном вестнике» мне поручили несложную работу. Я составлял списки для рассылки газеты, клеил бандероли, надписывал адреса. Однажды при свете мигалки, сделанной из выдолбленной картофелины, наполненной растопленным салом, я написал стихи. Назвал их «Революция». А на другой день, подойдя боком к Лутоцкому, не глядя на него, положил на стол листок и убежал. Утром, когда я пришел в «Красный вестник», Лутоцкий спокойно сказал мне:

— Стихи в наборе.

Номер должен был выйти на следующий день. Я всю ночь не мог заснуть, а утром пошел в крепость с таким расчетом, чтобы застать тираж газеты еще в типографии. Дрожащей рукой взял номер «Красного вестника» и на самой середине первой полосы увидел заголовок: «Революция», а под ним двенадцать строчек моего стихотворения.

Вот идет она, оружием сверкая,

В предрассветной зыблящейся мгле,

Мировым тиранам угрожая

Ярко-красным знаменем в руке».

Так началась литературная жизнь Сергея Николаевича Маркова.

Из Акмолинска он вскоре перебрался в Петропавловск, где работал редактором губернской газеты мой друг Николай Васильевич Феоктистов. Они прислал мне в Кзыл-Орду литературный сборник «Звено» — небольшую книжку молодых поэтов, объединенных им в кружок.

Среди серых версификаторских опытов начинающих стихи Сергея Маркова «Земля» и «Печенег» останавливали внимание зрелостью мысли и формы. Так я впервые узнал о существовании интересного поэта, а через два года встретился с ним в Новосибирске.

У Маркова тогда были густые вьющиеся светлые волосы, он носил небольшие бакенбарды. Была зима, стояли сильные морозы, а Сергей Марков бегал по городу в демисезонном пальто, не признавая шарфа и зимней шапки. Он работал репортером в редакции газеты «Советская Сибирь», писал заметки, подписывая их символическим именем героя романа Шарля де Костера — Уленшпигель. Все, что выходило за этой подписью, было отмечено печатью большого журналистского мастерства. В то время ему шел двадцать второй год, но стаж газетной работы был немалый — семь лет.

«Уленшпигель» днем бегал по городу, собирал «хронику», а по вечерам писал стихи. И над маленькой газетной заметкой и над лирическим стихотворением Сергей Марков сидел одинаково добросовестно, добиваясь точного звучания каждого слова. Именно в «Сибирских огнях» расцветал талант Сергея Николаевича, вначале как поэта, а затем и прозаика.

В 1928 году я работал в редакции журнала «Сибирские огни». В литературной жизни Сибири тот год был наиболее бурным. В Новосибирске собралось много литераторов различных направлений. Были перевальцы, вапповцы, лефовцы. Последние создали свой журнал «Настоящее». Отрицая художественную литературу, «отжившую при социализме свой срок», они выдвигали для заполнения образовавшейся пустоты «литературу факта» — очерки, статьи, репортаж, мемуары, рабкоровские заметки. Диспут, организованный ими на тему «Нужна ли нам художественная литература», привлек в новосибирский театр около тысячи слушателей и продолжался два дня. Я помню выступление Сергея Маркова. Он яростно доказывал, что стихи необходимы человеку так же, как хлеб и солнце.

Журнал «Настоящее» прикрыли за допущенную в передовой статье выходку против М. Горького. Кстати, автор той же статьи попутно «лягнул» еще одного писателя — Сергея Маркова.

Литературная борьба была очень острой.

Вскоре Сергей Марков перебрался в Москву.

На Северном вокзале он встречал меня.