На литературных перекрестках - [30]

— Подумайте только, человеку дают в руки оружие и внушают мысль, что чем больше он убьет врагов, тем больше добра принесет своей родине. И даже неплохой человек становится зверем. Война — это сумасшествие, порожденное золотом. Вот основная идея моей книги. В ней я доказал, что главным виновником войны является капитал. Многие писатели, прочитав мою книгу, прислали мне письма — Максимилиан Волошин, Михаил Арцыбашев, Иван Рукавишников…

— Ну, а монархи? — напомнил я, зная, что им Сорокин отправил «Хохот желтого дьявола».

— Только один сиамский король. Ответил на французском языке: за неимением русского переводчика присланную Вами книгу никто прочитать не мог.

Он задумался, что-то вспоминая, а потом заговорил:

— В мирное время против войны можно было бороться статьями, книгами, как боролся Лев Толстой. Но вот вспыхнула война. Ни одного правдивого слова моего о ней цензура не пропустила. Патриотический угар лишил разума интеллигенцию, в первую очередь писателей и журналистов. Противно было читать газеты и журналы. Я обозлился и решил проучить редакцию «Огонька». Послал свой портрет и сообщил, что писатель Антон Сорокин покончил жизнь самоубийством. В Омск пришел номер журнала с моим портретом в траурной рамке. Я сразу дал телеграмму в редакцию для успокоения читателей: «Антон Сорокин жив и работает над новым романом». Помнишь, Валек — обратился он к жене, — какой разыгрался скандал?

— С тобой перестали люди здороваться! — ответила без всякого воодушевления Валентина Михайловна.

— Да, перестали, — охотно согласился Антон Сорокин. — Первым не подал мне руку писатель Александр Новоселов. — «Я с покойниками не здороваюсь!» — сказал он и прошел мимо. Феоктист Березовский скривил презрительно физиономию и отвернулся. Николай Феоктистов весело улыбнулся, а руки демонстративно спрятал за спину… Странный народ! — пожал плечами Антон Семенович.

Он посмотрел на меня долгим внимательным взглядом.

— Скажите, вы считаете меня… сумасшедшим?

Хитро улыбнувшись, он приложил палец к виску.

— Конечно, нет.

— Почему?

— Я видел настоящих сумасшедших. Вы на них не похожи.

— Сумасшедшим меня первыми объявили обиженные родственники и добрые знакомые. Я не в претензии. Я даже доволен. Нормального человека можно расстрелять и по закону и без закона. Сумасшедшего по закону в цивилизованных странах казнить не положено. Иначе со мной давно бы расправились. Белая власть меня терпеть не может. Всякое мое выступление против нее я записываю. Не все ведь вечно под луной, когда-нибудь пригодится.

Он сделал небольшую паузу.

— Дело началось с пустяков, — продолжал Антон Семенович. — Пришли чехи, свергли советскую власть, дня два шли самосуды, ловили большевиков и комиссаров. Потом стали наводить порядок. Создали домовую охрану, в ней жители обязаны были дежурить. Пришли соседи ко мне — я отказался. Прочитал им целую лекцию о гуманизме Льва Толстого. Дослушали до конца, переглянулись и ушли. А через час пришли солдаты со свечками и повели меня к коменданту. Он вынул наган и приказал выдать мне винтовку «Отказываешься дежурить?» Я и ему объяснил, почему не могу взять оружие — не позволяют убеждения. Тут он начал целиться в меня из нагана. Тогда я сказал: «Уберите пистолет. Дежурить я буду, но дайте мне помощника. Пусть он несет винтовку и из нее стреляет». На мое счастье, к коменданту пришел гражданин, знавший меня.

— Господин поручик, да это же Антон Сорокин, писатель. Он в самом деле тихопомешанный, не в своем уме!

Комендант подумал-подумал, убрал наган и крикнул:

— Дайте ему по шее как следует, и пусть катится ко всем чертям!

Меня вытолкали, и я пошел домой!

Антон Семенович сделал передышку.

— А вот с президентом Рузвельтом дело могло кончиться совсем плохо.

Он вытащил книгу, на первой странице помещен был портрет Антона Сорокина, а под ним подпись: «Гениальный сибирский писатель».

— Ничего не замечаете?

— Нет.

— Раньше вместо моего портрета здесь красовался портрет президента Соединенных Штатов Теодора Рузвельта.

Книга больше похожа была на деловой проспект. Хорошая бумага, отличный четкий шрифт. Содержала ряд статей экономического характера о пропадающих рудных богатствах Сибири.

— Вы знаете, что я сделал? — продолжал Сорокин. — Американская миссия привезла целый вагон этого добра. Решили раздавать бесплатно. Я пришел и попросил дать мне сто экземпляров. Американец, хорошо говоривший по-русски, заподозрил, что я спекулянт. Я назвал себя. Мне дали пятьсот экземпляров, но взяли подписку, что я буду раздавать их бесплатно. Я привез домой книги и засел за работу. С Валентиной Михайловной мы осторожно наклеивали на портрет Рузвельта мой. На другой день разыгрался скандал. За мной прислали автомобиль и отвезли в американскую миссию. Состоялся неприятный разговор.

— Вы взяли с меня подписку, что я не буду продавать книгу за деньги, — сказал я. — Я раздавал бесплатно, а насчет портрета никакого уговора не было. Сибиряки Рузвельта не знают, а Антона Сорокина не только знают, но и любят за его талант. Вот почему я счел возможным заменить портрет неведомого американского президента своим!