На линии горизонта - [5]
Реальность, как говорят философы, отражает твоё психологическое состояние, и, сравнивая нью–йоркский фешенебельный отель «Маркиз», его 37–этажный атриум с льющимся сверху светом, ресторан с вращающимся полом, фасад с многоцветными рекламными панно и экспедиционную голую гостиницу в Агадыре — можно ли представить более ошеломительные различия?! — приходится признать твоё психологическое состояние странным — единственная точка пересечения, что и там, и там ты была. Но где ты была? В своём воображении, в своей версии мира, Агадыря, маркиза?
От сияния степи и лиловости дорог в агадырской степи останавливаешься и замираешь — прислушиваешься к молчанию вечности. До горизонта тут ни возвышенностей, ни утёсов, а в небе ни единого облачка. Один на один со степным бесконечным воздухом. Теней нет. В Нью–Йорке замираешь от стоэтажных стен, надвигающихся на тебя, и прислушиваешься к грохоту… И до горизонта — одни каменные стены — человеческие постройки. Тут один на один с человечеством. И там и там — несоответствие тебя и пейзажа. Где страшнее?
В Агадыре нет движения, тишина бездорожья, нет нагромождения небоскрёбов, Ролс–Ройсов и Лимузинов не попадается, но есть Бобики и лошади. А в Нью–Йорке не найдёшь таких дорог, чтоб машину скрывало в ухабах вместе со всеми обитателями, не увидишь, как колдуют над починками. Не услышишь: «Джон, подсасывай бензин!» В агадырских ухабах, ямах можно долго сидеть и размышлять о дорожных несовершенствах, как загадках жизни… Нью–йоркские дороги гладкие, как внутренняя тоска, — нет времени для размышлений, и несёшься без оглядки в воздушные ущелья. Здесь всё несётся с бешеной скоростью. Движется, движется, движется день и ночь. Политика, мода, мнения, деньги. «Некогда остановиться и понюхать розы» — так говорят некоторые нью–йоркцы. И зачем их нюхать? Нужно успеть всё рассчитать. Акции, фонды, проценты. Включаешься в это непривычное движение. И гонишься за всем несущимся так, что тень отрывается от тебя и бежит отдельно, и даже становится больше тебя. И мысли не успевают за бегущей тенью и превращаются тоже в тень. И кругом — тени — и твоя тоже. Хочется добавить, что это только метафора.
Агадырь кем только не населён! Русскими, немцами, чеченцами, корейцами, евреями, казахами, украинцами… Какого только народа тут не было! Мириады лиц, биографий. Все национальности имели здесь своих представителей. Ну, чем не Нью–Йорк?! Вся многоцветность мира. Нью–Йорк перешибает, правда, по общей многочисленности, плотности населения в воздухе и по количеству разноцветного населения. Сплошного народа нет, конечно, ни там, ни тут, везде целый спектр характеров, личностей, встречающихся в любых условиях, партиях, ассоциациях. Среди них кого только нет.
Как и в Нью–Йорке, в Агадыре множество свободных художников — искателей приключений — бичей, которые странствуют по свету в поисках свободы и заработка. Многие из них укрывались от повинностей, другие просто слонялись по свету. Анархисты, отщепенцы, просто прожектёры, болтуны, ханыги, вымогатели, бахвалы — им почти нечего было терять… разве что человеческий облик. И они теряли. Они нигде не существовали, они были сами себе неизвестны и обычно себя постоянно забывали. Был ли это рабочий класс? «Гегемон революции», на которых опирались наши классики марксизма? Если бы господин Маркс повертелся бы среди наших работяг «в бытовухе», что бы он тогда сказал про сознание? Что его определяет? Для многих из них реальность утратила смысл, и сохранялась только способность о ней разговаривать: «Людям не нужно знать правду, — она у них внутри, они сами её знают,” — так рассуждали в нашем Агадыре. Но где‑то есть правда никому недоступная… И говорят… и говорят…
В то же время тут у людей, живущих в беспросветном невежестве, вдруг может встретиться психологическая одарённость, стремление к прекрасному и невероятная этическая чувствительность. Как это возможно, и как уживаются жизненные стремления с окостенелостью? Я не могу понять, а может, и не нужно понимать. Тут можно было услышать и бессмысленные, бредовые рассуждения, и вдруг мысли и слова, достойные мудрецов.
Как‑то стены и люди на геологической кухне слушали, как повар Юрка бойко рассказывал о своей возлюбленной, как он был сражён её эффектной внешностью, и как… и что… Шофёр дядя Вася, вовлечённый вместе со всеми в юркины любовные излияния, вдруг спрашивает: «Юрка, неужто у тебя есть чем любить‑то?» — Юрка многозначительно хихикнул. — «Глупый ты, я о сердце говорю, а не о плоти… Суть любви душою понимать надо», — укоризненно и серьёзно сказал дядя Вася. Но где аудитория? Где магнитофоны! На фоне пустых эротических кривляний — такое проникновение (возможно ли?) в суть любви — «чувствовать душою». И как не удивиться несовпадению мест с людьми.
Вот буровой мастер Шмага, считавшийся первым остряком Агадыря, создатель присказок, шуток, о еде, о политике, о чём угодно, вместо тоги, облачённый в перекроенный спальный мешок, стоит как древнегреческий циник, окружённый поклонниками, ротразинув–шими от его слов, на буровой вышке, как на мраморных ступенях Форума, и посмеивается над всем миром. «У них есть карта, а у меня — голова», — подшучивал он над геологами. «Как стемнеет — будем брать». «У нас — не забалуешься «…И долго потом рабочие и буровики повторяют его высказывания, но не обладая мастерством Шмаги, затирают их до банальностей. «Родился — по собственному желанию, умер — по сокращению штатов…» Редкий гость — человек с мозгами, мог тут случайно затесаться, а вот «голов» вместе с «картами» — за скобками, — знаний соединённых с мыслями — попробуй отыщи. А на нью–йоркской стороне, где всё твёрже и жёстче требует соединения, часто ли оно отыскивается?
Как русский человек видит Америку, американцев, и себя в Америке? Как Америка заманчивых ожиданий встречается и ссорится с Америкой реальных неожиданностей? Книга о первых впечатлениях в Америке, неожиданных встречах с американцами, миллионерами и водопроводчиками, о неожиданных поворотах судьбы. Общее в России и Америке. Книга получила премию «Мастер Класс 2000».
Мой свёкр Арон Виньковеций — Главный конструктор ленинградского завода "Марти", автор двух книг о строительстве кораблей и пятитомника еврейских песен, изданных в Иерусалимском Университете. Знаток Библейского иврита, которому в Советском Союзе обучал "самолётчиков"; и "За сохранение иврита в трудных условиях" получил израильскую премию. .
«По ту сторону воспитания» — смешные и грустные рассказы о взаимодействии родителей и детей. Как часто родителям приходится учиться у детей, в «пограничных ситуациях» быстро изменяющегося мира, когда дети адаптируются быстрее родителей. Читатели посмеются, погрустят и поразмышляют над труднейшей проблемой «отцы и дети». .
«Главное остается вечным под любым небом», — написал за девять дней до смерти своей корреспондентке в Америку отец Александр Мень. Что же это «главное»? Об этом — вся книга, которая лежит перед вами. Об этом — тот нескончаемый диалог, который ведет отец Александр со всеми нами по сей день, и само название книги напоминает нам об этом.Книга «Ваш отец Александр» построена (если можно так сказать о хронологически упорядоченной переписке) на диалоге противоположных стилей: автора и отца Меня. Его письма — коротки, афористичны.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Три повести современной хорошей писательницы. Правдивые, добрые, написанные хорошим русским языком, без выкрутасов.“Горб Аполлона” – блеск и трагедия художника, разочаровавшегося в социуме и в себе. “Записки из Вандервильского дома” – о русской “бабушке”, приехавшей в Америку в 70 лет, о её встречах с Америкой, с внуками-американцами и с любовью; “Частица неизбежности” – о любви как о взаимодействии мужского и женского начала.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Евгений Полищук вошел в лонг-лист премии «Дебют» 2011 года в номинации «малая проза» за подборку рассказов «Кольцевая ссылка».
"Запах ночи" - полный вариант рассказа "Весна в Париже", построенный по схеме PiP - "Picture in Picture". Внутренняя картинка - это The Dark Side of the Moon этого Rock- story.Вкус свободы стоит недешево. Все настоящее в этой жизни стоит дорого. Только не за все можно заплатить Visa Platinum. За некоторые вещи нужно платить кусочками своей души.Выбирая одно, ты всегда отказываешься от чего-нибудь другого и уже никогда не узнаешь: может это другое оказалось бы лучше.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.