На Крыльях Надежды: Ранняя проза - [15]
Федор: – Гори-гори ясно, чтобы не погасло!
В.В.П.: – Глянь-ка в небо – Ваньки летят, и пробирочки звенят!
Федор: – Как приятно вспомнить детство, годы духа малолетства, и узреть сейчас уж вновь к сим лекарствам всю «любовь»!
В.В.П.: – Друг друга лечат люди наши, и медицинской им параши не нужно более уже, почти яиц как Фаберже!
Федор: – Яиц знатна, конечно, тема… но в медицине перемена, гляжу, однако же, видна – и даже, право, не одна!
В.В.П.: – Способна вера исцелять! Ошибки только лишь понять свои обязан каждый был – и в вере Бог их исцелил. Теперь и любят, и поют – иную жизнь совсем живут!
Федор: – Как рад за них, однако, я! Любима тема то моя… Как и они, я вновь в дороге и счастлив думать я о Боге.
В.В.П.: – Мы знаем, Федор, с вами это – была больна сия планета, но исцеляться начала… Та перемена не мала. Век обновленья все ж грядет…
Федор: – …Но кто ж его переживет?
* * *
В.В.П.: – Колитесь, Федор, как дела?
Федор: – Нас снова, вот, судьба свела!
В.В.П.: – Ага, я вижу… это клево! Смотреть сюжеты будем снова?
Федор: – Да можно просто поболтать, что происходит – рассказать!
В.В.П.: – Весна идет, там что-то тает…
Федор: – А дух мой снова уж летает!
В.В.П.: – Как высота? И скорость как? И видишь ль неба личный знак?
Федор: – Как высота, увы, не знаю. Но скорость, вроде, набираю…
В.В.П.: – Я рад за то, мой друг-поэт, что с вами снова тет-а-тет!
Федор: – Да ладно вам, не стоит льстить… Нам нужно спящих пробудить.
В.В.П.: – Вещать решили вновь стихами, маша все крыльями-руками?
Федор: – Такой вот век, такое дело… Нам Муза в прошлом не допела, мы с каждой песней больше знаем – и сказ наш вновь мы продолжаем!
В.В.П.: – Мы для того как раз вдвоем. Ну что, потоп для них прольем?
Федор: – Потоп грядет святого рода… Катарсис это и свобода!
В.В.П.: – Смотри за речью, зритель-друг. Жизнь совершает новый круг!
Федор: – Но на иной уже ступени. И от огня там пляшут тени…
В.В.П.: – Но без огня лишь был бы мрак.
Федор: – Дается братьям нашим знак. Река времен течет весной и всех тревожит их покой.
В.В.П.: – Куется вечности дорога. А сколько их?
Федор: – Довольно много!
В.В.П.: – Могло быть больше ведь, наверное?
Федор: – Могло быть больше, это верно…
В.В.П.: – Сражаться будем тем, что есть.
Федор: – И да прольется в мир сей весть!
В.В.П.: – Давай же, камера, живи! Иван небесный наш, лети!
Федор: – Иван уходит вот на взлет как истребитель-самолет…
В.В.П.: – Он истребитель суеверий!
Федор: – Вот только нет на нем все ж перьев.
В.В.П.: – Ага, увы, и крыльев нет – но все ж небес апологет.
Федор: – Получит крылья в Тонком Мире и искупается в эфире?
В.В.П.: – Пусть стать как Ангел все же сложно, но у Творца ведь все возможно!
Федор: – Для недостойных крыльев нет?
В.В.П.: – Иван, кажите нам сюжет!
Камера вместе с Иваном (или все же Иван вместе с камерой?) устремляется прочь из съемочной студии, длительное время петляет по коридорам, на ходу уклоняясь от снующих тут и там сотрудников, которые при виде камеры (или все же Ивана?) весьма недвусмысленно улыбаются и уступают дорогу, а затем, наконец, пролетает в раскрывшуюся дверь на открытый и чистый воздух. Отчетливо видно, как камера разворачивается полукругом, набирает скорость и начинает петлять улицами столицы, поднявшись на уровень третьего-четвертого этажей домов, дабы уклониться от побочных эффектов возможных столкновений с еще менее двусмысленно улыбающимися ниже ходящими прохожими. Спустя какие-нибудь три минуты перед телезрителями раскрывается вид недавно отстроенного торгового центра и камера, аккуратно вписавшись в образовавшийся при раскрытии входных дверей проем, наконец-то как будто в нерешительности застывает на месте.
Перед зрителями раскрывается картина поистине эпического масштаба: весь зал, насколько хватает взору, заполнен галдящими и снующими туда-сюда людьми, на спинах которых закреплены пары крыльев белого, черного, розового, зеленого, оранжевого, серо-буро-малинового-в-крапинку цветов. Многие девушки кокетливо примеряют на себя очередные крылышки, грациозно красуясь перед зеркалами. Как будто в отместку некоторые юноши пытаются их за эти самые новообретенные крылья пощипать. Тут и там слышны возгласы в духе: «А как мне вот эти беленькие?», «А розовенькие я подарю подружке!», «В них ты больше похож на черта!», «Приветствую тебя, Эмо-Ангел!», «Дайте два!» и все в том же духе. Картина интригует и завораживает.
Федор: – Что они там вытворяют?
В.В.П.: – Крылья Ангелов скупают!
Федор: – Им хотят подобны быть, в небеса все воспарить?
В.В.П.: – Почти каждый то желал, рядом коль Иван летал!
Федор: – А что кричат они там все?
В.В.П.: – Да в основном лишь «дайте две!»
Федор: – И черны крылья тоже есть?!
В.В.П.: – Для тех, чей дух не принял весть.
Федор: – И даже розовые есть…
В.В.П.: – Носить такие – это честь!
Федор: – Вы юморист, смотрю, однако! А это?
В.В.П.: – С крыльями собака!
Федор: – И даже с крыльями стал конь?!
В.В.П.: – Рукой Пегаса ты не тронь!
Федор: – Да как ж я трону сквозь стекло?
В.В.П.: – Да я шучу вот так незло…
Федор: – А все ж Ивану повезло.
В.В.П.: – Иван теперь наш раритет, пусть нету крыл – не знает бед!
Федор
Книга о вере, любви и надежде, Чтобы светили сердца как и прежде, Пища уму, а для духа - отрада, Мудрость же ваша - то наша награда. Избранные произведения Полный перечень доступен на сайте: http://2phoenix.ru.
Книга о вере, любви и надежде, Чтобы светили сердца как и прежде, Пища уму, а для духа - отрада, Мудрость же ваша - то наша награда. Избранные произведения Полный перечень доступен на сайте: http://2phoenix.ru.
Чтоб хотелось рассмеяться, Дабы мудрости набраться И в себя чтоб заглянуть – Мы вам вирши дарим. В путь! Полный перечень доступен на сайте: http://2phoenix.ru.
«Я путешествую… и внезапно просыпаюсь в предрассветной тишине, в незнакомом гостиничном номере, в бедной стране, где не знают моего языка, — и меня бьет дрожь… Лампа возле кровати не зажигается, электричества нет. Повстанцы взорвали мачты электролинии. В бедной стране, где не знают моего языка, идет маленькая война». Путешествуя по нищей стране вдали от дома, неназванный рассказчик «Лихорадки» становится свидетелем политических преследований, происходящих прямо за окном отеля. Оценивая жизнь в комфорте, с определенными привилегиями, он заявляет: «Я всегда говорю друзьям: мы должны радоваться тому, что живы.
Он встретил другую женщину. Брак разрушен. От него осталось только судебное дозволение общаться с детьми «в разумных пределах». И теперь он живет от воскресенья до воскресенья…
Василий Зубакин написал авантюрный роман о жизни ровесника ХХ века барона д’Астье – аристократа из высшего парижского света, поэта-декадента, наркомана, ловеласа, флотского офицера, героя-подпольщика, одного из руководителей Французского Сопротивления, а потом – участника глобальной борьбы за мир и даже лауреата международной Ленинской премии. «В его квартире висят портреты его предков; почти все они были министрами внутренних дел: кто у Наполеона, кто у Луи-Филиппа… Генерал де Голль назначил д’Астье министром внутренних дел.
А вы когда-нибудь слышали о северокорейских белых собаках Пхунсанкэ? Или о том, как устроен северокорейский общепит и что там подают? А о том, каков быт простых северокорейских товарищей? Действия разворачиваются на северо-востоке Северной Кореи в приморском городе Расон. В книге рассказывается о том, как страна "переживала" отголоски мировой пандемии, откуда в Расоне появились россияне и о взгляде дальневосточницы, прожившей почти три года в Северной Корее, на эту страну изнутри.
Герои книги Николая Димчевского — наши современники, люди старшего и среднего поколения, характеры сильные, самобытные, их жизнь пронизана глубоким драматизмом. Главный герой повести «Дед» — пожилой сельский фельдшер. Это поистине мастер на все руки — он и плотник, и столяр, и пасечник, и человек сложной и трагической судьбы, прекрасный специалист в своем лекарском деле. Повесть «Только не забудь» — о войне, о последних ее двух годах. Тяжелая тыловая жизнь показана глазами юноши-школьника, так и не сумевшего вырваться на фронт, куда он, как и многие его сверстники, стремился.
"... У меня есть собака, а значит у меня есть кусочек души. И когда мне бывает грустно, а знаешь ли ты, что значит собака, когда тебе грустно? Так вот, когда мне бывает грустно я говорю ей :' Собака, а хочешь я буду твоей собакой?" ..." Много-много лет назад я где-то прочла этот перевод чьего то стихотворения и запомнила его на всю жизнь. Так вышло, что это стало девизом моей жизни...