На Крыльях Надежды: Ранняя проза - [11]

Нет, нет, нет! Я не сдамся! Я воин, а воины не сдаются – они или побеждают врага, или умирают на поле брани. Я должен победить! Должен… но как?! Он даже не мог пошевелиться – плотоядные обитатели сей планетки держали его как нельзя более крепко. Как? Как? Как?! Разум метался в поисках решения…

Глупец! И как же я раньше не вспомнил?! Уже однажды спасшее его изобретение – может быть, оно поможет и теперь? Должно помочь! Полностью заряженный жидким водородом реактивный ранец, «непревзойденная возможность перемещения» – не шутка. А для его активации требуются лишь малейшие усилия – мозговой сигнал, посланный на бронированный нейро-импульсный шлем скафандра…

Вновь уже знакомый рев позади… рывок… хруст и скрежет… Вот оплетшие его ветви рвутся, какая-то тварь слетает со шлема и уносится диким потоком воздуха… Свобода! Десять, двадцать метров… Свобода!

До чего же это здорово, когда тебя никто не сплющивает и не давит, и ты можешь спокойно и ровно дышать! Сине-зеленое небо. Десятки километров джунглей планеты. Куда же ему выбрать путь?

«Домой», – пришла непрошенная мысль.

Нет! Он не может вернуться домой… пока не может. Его путь здесь – под солнцем этого мира, в этом мире в поисках мира лучшего. Он – вечный космический странник, бороздящий бескрайние просторы вселенной. Он – воин, он – исследователь, он – борец. И его путь теперь здесь. Здесь.

* * *

Бескрайние километры пути впереди… Далеко, насколько хватало взгляду, тянулась все та же нескончаемая поросль джунглей. Хотя, нет… Вот далеко впереди мелькнул какой-то просвет. У него заслепило в глазах. Какое-то громадное плато, горы… Ближе, еще ближе, буквально пять десятков километров…

У него перехватило дыхание. Город! Господи, город! Планета обитаема, она обитаема! «Братья по разуму, кто бы вы ни были, я нашел вас!» – захотелось крикнуть ему. Это было поистине удивительное чувство – видеть и знать, что ты не одинок в этом мире в три тысячи пятьдесят шестом году…

Вперед, вперед! Он должен встретить и увидеть обитателей этой планеты! Да, и теперь у него появляется шанс уйти отсюда в свое время… Шанс невелик, но все же, все же… Что-то больно екнуло в груди.

Тридцать километров, двадцать пять… Вновь вспышка перед глазами. Cознание… Как будто чей-то разум пытался проникнуть в его сознание – тихий вкрадчивый голос и спокойное созерцание. Восемь, десять, двенадцать секунд… Он перевел дыхание. Странное чувство отпустило его, но какое-то побочное ощущение внутри все же осталось.

Его проверяли… Да, его проверяли. На что? Нет ответа. Он прошел проверку? Тишина. Как бы то ни было, обитатели этой планеты пока никак не выдали себя, и он спокойно продолжал полет. Что ж, долетим – и узнаем.

Вот он уже совсем близко, осталось буквально пять километров. Только теперь он увидел, что то, что издалека представилось ему городом, совсем не походило на город в полном смысле этого слова. По крайней мере, это не походило на город, свойственный Земле в третьем тысячелетии.

Сверкающие купола зданий. Совсем-совсем не видно ни трасс, ни дорог – ничего, что хоть чем-то бы напоминало земной город. Сады, огромные площади садов. Ни заводов, ни механизированных комплексов, ни громад-небоскребов – ничего такого, чем столь выделялась Земля его времени.

Сады и парки. Сверкающие купола, покрывающие удивительной формы сооружения – не параллелепипеды и цилиндры земных построек, нет. Здесь каждое здание было особым, оригинальным, как будто бы изначально сотворенным в красоте. Казалось, что на эту планету вернулись времена деревянного и каменного зодчества его предков второго тысячелетия – только в еще более обогащенной форме. Извивы, перегибы, перекаты… Здания-фениксы. Здания-спирали, сверкающие всеми цветами радуги. Здания – раскрывающиеся бутоны цветов. Здания – деревья-исполины. Нигде – грубых геометрических форм, но красота природных форм, украшенная человеческим воображением.

Человеческим ли? Да и люди ли живут на этой планете? Неизвестность. Он так и не видел ни одного из обитателей планеты, а вот его уже заметили очень многие. Теперь его уже рассматривал ни один мыслительный взгляд, но десятки… может быть, даже сотни. Внимательное наблюдение и доброжелательность. Вот она начала расти и расширяться, разливаясь вокруг… Где же обитатели этого мира со столь необычными способностями? Ученые его времени уже изобрели приборы, позволяющие улавливать мысленные вибрации, но приборы эти работали крайне нестабильно и часто давали сбои – ни о каком чтении мыслей друг друга пока не могло быть и речи. Выходит, что здешние обитатели обходились без них?

Десять километров… восемь… семь… Вот они! Люди? Да, они очень похожи на людей, но не на людей третьего тысячелетия – на людей гораздо более совершенных, высоких и как будто излучающих свет. Удивительно, но он уже начинал чувствовать эти лучи, о которых наука его времени еще только догадывалась и начинала строить робкие предположения – лучи человеческой сущности, как он бы назвал их. Как, что за преображение произошло с ним, чтобы он начал ощущать эти вибрации без всяческой ненужной механики, но всем своим естеством? Может быть, он и узнает это в свое время…