На крыльях демона - [49]

Почему я здесь?

Это снова сон? Если я прыгну с края дома, упаду, как в реку? И проснусь в кровати Максимуса? Или будет больно? Я умру?

Я попыталась встать, но пошатнулась. Равновесия не было. Таблетки нарушили его.

Я пригнулась к крыше и огляделась, держалась за черепицу. Способ подняться, как и спуститься, был только один. Я медленно поползла к западному краю, осторожно шагая босыми ногами, чтобы не потревожить никого внизу. Край был немного покатым, край крыши был близко к окну моей комнаты. Так я могла незаметно пробраться.

Я была у края и хотела слезть, когда услышала стук за собой, словно огромная птица упала с неба.

Я не хотела оборачиваться. До этого мне было приятно двигаться. Я не паниковала. Да, я оказалась на крыше, откуда можно было упасть и умереть, но часть меня почему-то хотела сюда, ее сюда звали. Но, если подумать, если прогнать мысли и решить, что это только сон, я не сойду с ума. Может, я смогу это преодолеть.

Но стук все изменил.

Потому что до этого я не боялась. Не позволяла.

А теперь я была в ужасе.

Я была не одна на крыше. Я была с тем, что хотело, чтобы я была здесь. Это было частью сделки.

И этот страх разбил мои нервы, язык загудел, как металл, и ощущения были реальными. Порой только самый сильный страх показывал, что ты жив.

Я замерла, напрягла руки и ноги у крыши и повернула голову.

На другом конце крыши луч луны, пробившийся сквозь тонкое облако, озарял… нечто.

Существо размером с младенца. Черное, как уголь, с двумя руками и ногами. И два кожистых крылышка торчали из мохнатой спины. Красные глаза. Белые зубы. Влажный смех.

Я услышала голос в голове. Жуткий, кошмарный голос. Голос, который звучал, словно в нем смешались кости, огонь и дым. Он звучал так, словно ему был миллион лет, словно он выбрался из глубин земли, где был дальше, чем первые насекомые.

«Прыгай», — говорил он. Слово звенело в моей голове, отскакивая от черепа.

Мой рот раскрылся, я стала вялой, словно кто-то ударил меня по шее и парализовал.

«Прыгай. Пока я тебя не заставил».

Существо бросилось вперед, побежало на двух ногах, потом на четвереньках, хлопая крыльями. Кончики крыльев были вооружены серебряными жалами, что яростно сияли в свете луны.

Я закричала и нашла в себе силы и ловкость развернуться и прыгнуть вниз.

Я ударилась о черепицу. Я скользила по грубому склону, не дотягивалась до своего окна. Я впивалась ногтями и отбивалась ногами, чтобы остановить падение, пока не повисла, подмышки давили на водосточный желоб, который скрипел и стонал под моим весом.

Окно моей спальни было открыто, Ада все видела.

— Перри! — завизжала она, увидев меня, она склонилась из окна.

— Помоги! — закричала я, пытаясь подняться на крышу. Руки и мышцы живота напрягались от давления.

Ада продолжала звать меня, ничего не делая, пока рядом с ней не появился отец. Я не знала, что он сказал, я все силы направляла на то, чтобы не упасть на каменную дорожку внизу. Я не знала, убьет ли это меня, но кости на миллион кусочков точно разбились бы. Он взглянул на меня и пропал, крича моей матери.

Я услышала сверху смех.

Я посмотрела на окно, где Ада глядела на меня в панике.

Существо было там, в дюймах над ней, на выступе крыши. Она кричала, боясь за меня, не видя существо.

Потому что это было оно.

Лавкрафт не выдумывал.

У него было тело ребенка с длинными конечностями. Жемчужные когти на руках и ногах. Крылья летучей мыши с венами были покрыты вшами.

Голова была слишком круглой для человеческой. Ушей не было. Как и носа. Только красные глаза, что выпирали из головы, как у крысы, и слишком широкий рот с двойными рядами акульих зубов. Знакомая улыбка в оригинале.

Я смотрела, боясь отвести взгляд, нижняя часть тела раскачивалась подо мной. Я уставала. Существо хотело играть в гляделки, а я сомневалась, что выиграю.

Руки съехали на дюйм, когда отец вернулся к окну с веревкой. Он бросил ее мне и сказал хвататься.

Я слышала, как мама внизу тащит что-то металлическое по камням, и я надеялась, что это лестница.

— Хватай веревку, так проще, — прокричал он. Я посмотрела на него и не могла забыть этот взгляд. Такое количество боли и тревоги на его лице я никогда не хотела больше видеть. Он был в пижаме, с растрепанными волосами, лицо было красным и потным, он пытался спасти дочь от угрозы. Пытался спасти ее от себя. Я сосредоточилась на этом — на нем — а не на существе наверху, и из последних сил схватилась за веревку.

Грубые волокна впились в разодранные руки, но я стиснула зубы и дала ему с Адой втянуть меня, пока мои руки не оказались на карнизе. Я смогла ввалиться в окно.

Руки подхватили меня за плечи и талию, и я оказалась внутри. Я рухнула на пол, задыхаясь, все тело болело, руки и ноги кровоточили, были покрыты новыми царапинами.

Получилось.

Я была жива.

Но не в безопасности.

* * *

— Перри, ты меня слушаешь? — спросила мама, повернув с шоссе на улицу с односторонним движением.

Я не слушала. Я даже не знала, где была.

О, точно. Мы ехали к доктору. Чтобы посмотреть, что не так.

Все двигалось медленнее. Медленнее, хотя я была в сознании, смотрела на голые зимние деревья на улице и мрачные лица прохожих, встречающих очередной серый день. Все было медленным. А потом они ускорились. Как утром. Я прожила его на автопилоте, но не знала, что делала или говорила.