На крутом переломе - [97]
Дорогие избиратели! Все, как один, голосуйте за Широкина! Примерного семьянина. Отца двоих детей. Противника атомной станции и КГБ. Это человек новой формации. Человек из народа! Самый достойный его представитель». Оргкомитет.
Закончив чтение, Пальцев сложил листовку, сунул ее в карман, посмотрел на Никанорова, качая головой.
— Здорово они вас. Не позавидуешь. А что было дальше? Как все произошло?
— Когда я прочитал листовку, то почувствовал, что жарко стало. Смотрю — в подъезде стоит Широкин. Подошел к нему и говорю: «Послушайте, человек из народа! Прекратите свою мазню!» — «Но вы же не станете отрицать, что все это неправда?» — Он держал в руках солидную пачку листовок и литровую банку с клеем. «Правильно говорите, гражданин Широкин, — вмешался в наш диалог Зарубин. — Он не станет. Зато я стану!» — «Каким образом?» — «А вот таким!» Зарубин вырвал листовки из рук Широкина и бросил в урну. Потом вылил туда клей из банки. А в это же время, когда Вадим срывал с дверей уже наклеенные листовки, — на него накинулись трое: один из них взял его за горло сзади. Я не выдержал. Вступился за сына. Он тоже всыпал тем двоим, которые его держали. И тут ко мне подскочил Широкин. С силой вцепился в лацканы костюма. И понес меня, на чем свет стоит. Аж слюной брызжет. Говорю ему: Вы любите пуговицы рвать? И умело делаете это на своем костюме. Я же вам не позволю. И отшвырнул его к двери. Зарубин тоже с трудом отбивался от двоих. Но листовки все-таки вырвал у них, бросил под ноги, а они били его и облили клеем.
Собралась толпа. Вскоре появилась милиция. Но мы успели уехать. Потом было несколько приглашений в милицию. Допрашивали. Но сейчас следствие по делу прекращено. За отсутствием состава преступления.
— Но мне кажется, — снова закурив, начал Пальцев, — что Каранатов этого так не оставит. В горкоме уже знают. Наверняка, от него.
— Все может быть. Однако он не знает, что я подал заявление в окружную избирательную комиссию.
— Отказался?
— Да, я понял, что мне не до депутатства. Мое назначение — быть директором. А к тому же листовки, анонимки, молебны — мне претит все это.
— У каждого своя цель. И свой путь к ней. На это надо проще смотреть. Мы не привыкли к этому. Все по-новому. Может, и правильно, что отказались.
Пальцев потушил сигарету, посмотрел на часы и закрыл глаза, делая вид, что хочет заснуть, а на самом деле думал: «Вот это материал! И никуда ездить и ходить не надо!» А что я буду говорить Никанорову, когда материал появится в газете? Скажу редакция задание дала. Он сам, как кандидат, интервью дал другому корреспонденту? Пусть не обижается. Сгущать краски не стану. Но самое главное покажу. Да, это будет читабельный материал. Директор, кандидат, любовник, член партии. А что потом? Потом, видимо, не будет.
Оба молчали.
«Почему он сунул листовку в карман? — думал Никаноров. — А спросить, чтоб отдал — неудобно. Скажет, у вас их целый бардачок. Да это его дело. Может, показать кому-то захочет. Мне какое дело. Надо поднажать, а то мы с разговорами совсем скорость потеряли. Да и родители заждались».
В это же время, ожидая их, действительно занервничали родители.
— Чтой-то долго не едут. Пойду-ка, мать, встречу. По времени вот-вот должны появиться. Не разминемся! Я с ними и подъеду.
Никаноров-старший суетливо вышел на улицу, важно пошагал, пуская густые клубы дыма и сплевывая махорку. Предупрежденный телефонным звонком от сына, к приезду гостей он готовился изо всех сил, хотел, чтоб все получилось наилучше. Пусть знают наших, и уверенно вышагивал по центральной улице села, со всеми охотно здороваясь и с гордостью поясняя, что идет встречать сына, который, на своей машине, должен подъехать с минуты на минуту.
Рассказывая, он и не заметил, как неслышно появилась машина. Осторожно притормаживая, чтоб не поднять столб пыли, она остановилась возле толпы. Потом, немного погодя, раскрылась дверка и, полный радостных чувств Никаноров-старший нырнул в кабину, на переднее, рядом с сыном сиденье, поздоровался со спутником. Расспросил, как доехали и почему задержались, сказал, что дома к их встрече все готово.
Когда прошли в избу, Никаноров про себя отметил, что после гибели Бориса отец сдал, даже ростом меньше стал. Он уже не выделялся рядом с матерью так, как это было раньше. Ну, а мать, — та согнулась еще больше.
Оглядывая ухоженную комнату, Пальцев обратил внимание на фотографии, выполненные профессионалом, которые занимали почти всю стену.
— Какой мощный парень! Какая фигура! Красавец! Это не вы ли в молодости? — обратился он к Никанорову-старшему.
— Похож. Это верно. Но не я. Это внук мой — Борис Тимофеевич Никаноров. Мастер спорта. По боксу.
— Ваш сын, Тимофей Александрович?
— Да.
— Где он сейчас? Служит в армии или отрабатывает по направлению?
— Погиб. В Афганистане.
— Извините, не знал. Такое несчастье, — Пальцев посмотрел на Никаноровых, искренне сожалея о постигшем их горе.
Наступило молчание.
Видя, что встреча приняла не тот оборот и уходила от намеченного плана, Никаноров-старший предложил:
— Думаю, с дорожки не грех попариться. Баньку я подготовил.
В романе, написанном нижегородским писателем, отображается почти десятилетний период из жизни города и области и продолжается рассказ о жизненном пути Вовки Филиппова — главного героя двух повестей с тем же названием — «Когда в пути не один». Однако теперь это уже не Вовка, а Владимир Алексеевич Филиппов. Он работает помощником председателя облисполкома и является активным участником многих важнейших событий, происходящих в области. В романе четко прописан конфликт между первым секретарем обкома партии Богородовым и председателем облисполкома Славяновым, его последствия, достоверно и правдиво показана личная жизнь главного героя. Нижегородский писатель Валентин Крючков известен читателям по роману «На крутом переломе», повести «Если родится сын» и двум повестям с одноименным названием «Когда в пути не один», в которых, как и в новом произведении автора, главным героем является Владимир Филиппов. Избранная писателем в новом романе тема — личная жизнь и работа представителей советских и партийных органов власти — ему хорошо знакома.
Нить, соединяющая прошлое и будущее, жизнь и смерть, настоящее и вымышленное истончилась. Неожиданно стали выдавать свое присутствие призраки, до этого прятавшиеся по углам, обретали лица сущности, позволил увидеть себя крысиный король. Доступно ли подобное живым? Наш герой задумался об этом слишком поздно. Тьма призвала его к себе, и он не смел отказать ей. Мрачная и затягивающая история Ширин Шафиевой, лауреата «Русской премии», автора романа «Сальса, Веретено и ноль по Гринвичу».Говорят, что того, кто уснет под инжиром, утащат черти.
Повесть «Река Лажа» вошла в длинный список премии «Дебют» в номинации «Крупная проза» (2015).
Написанная под впечатлением от событий на юго-востоке Украины, повесть «Мальчики» — это попытка представить «народную республику», где к власти пришла гуманитарная молодежь: блоггеры, экологические активисты и рекламщики создают свой «новый мир» и своего «нового человека», оглядываясь как на опыт Великой французской революции, так и на русскую религиозную философию. Повесть вошла в Длинный список премии «Национальный бестселлер» 2019 года.
Тревожные тексты автора, собранные воедино, которые есть, но которые постоянно уходили на седьмой план.
Автор, офицер запаса, в иронической форме, рассказывает, как главный герой, возможно, известный читателям по рассказам «Твокер», после всевозможных перипетий, вызванных распадом Союза, становится офицером внутренних войск РФ и, в должности командира батальона в 1995-96-х годах, попадает в командировку на Северный Кавказ. Действие романа происходит в 90-х годах прошлого века. Роман рассчитан на военную аудиторию. Эта книга для тех, кто служил в армии, служит в ней или только собирается.
«…Любое человеческое деяние можно разложить в вектор поступков и мотивов. Два фунта невежества, полмили честолюбия, побольше жадности… помножить на матрицу — давало, скажем, потерю овцы, неуважение отца и неурожайный год. В общем, от умножения поступков на матрицу получался вектор награды, или, чаще, наказания».