На крутом переломе - [39]

Никаноров, почувствовав, как и его самого начинает лихорадить, глубоко вздохнул. Ему жалко было Вадима.

Сын переживал так сильно, что не ел более суток и, казалось, отрешился от всего, неделю не выходил из дома, сядет, уставится в одну точку, или ляжет на диван, обхватит голову руками и не пошевельнется, пока отец не позовет. Институт забросил, тренировки тоже, и каждый день, когда Никаноров возвращался с работы, задавал ему нетерпеливо и с надежной один и тот же вопрос:

— Что-нибудь прояснилось, папа?

Прояснения пока не было.

«Эх, Марина, Марина!» — Никаноров надел очки с затемненными стеклами, сложил руки на груди и стал с волнением вспоминать, как они познакомились, как начинали свою совместную жизнь.

Вроде, недавно все было, но, как это ни печально признавать, оказывается, большая часть жизни уже пролетела. А началось все с того, что друг Никанорова, тоже бывший моряк, пригласил его на праздничный вечер. Когда уселись, Никаноров заметил, что за соседним столиком, как раз напротив него, сидит девушка, и именно такая, образ которой не однажды снился ему: с ниспадающими на плечи волосами. Ему захотелось чем-то привлечь внимание девушки, он было попытался подойти к ней и пригласить на танец, но не успевал — опережали другие. «Несмелому всегда не достается», — вспомнилась ему любимая поговорка отца. Надо действовать, решил он. И тут сообразительные моряки, быстро оценив, что к чему, организовали знаменитую матросскую пляску — «яблочко».

Моментально образовался круг. И моряки, лихо подбадривая друг друга, четко и отлаженно заработали руками и ногами.

Не хотел ударить в грязь лицом Тимофей Никаноров и выкидывал такие коленца, что многие подумали: парень, видимо, из какого-нибудь ансамбля, артист, одним словом. А он глазами все косил в сторону приглянувшейся ему девушки, а когда замечал, что и она, улыбаясь, смотрит на него, старался еще больше.

Потом он пригласил девушку на танец. Ему сразу понравились ее как-то по-особому уложенные волосы: гладкие, шелковистые, вроде подобраны один к одному, большие серые глаза. И лицо, словно умытое ранней росой. Никаноров подумал: встречаются в жизни такие лица, не броские, но когда начинаешь на них смотреть, то с каждым мгновением желание смотреть все возрастает. Обаяние, внутренняя теплота исходили из всего ее облика, влекли к ней.

Понимая, что так долго и упорно рассматривать человека и молчать — неприлично, он негромко сказал:

— Меня зовут Тимофей. Тимофей, сын Александра Никанорова. Известного в селе кузнеца. Жестянщика. И вообще на все руки мастера.

— Марина Васильева, — ответила она охотно и, улыбнувшись, отвела взгляд.

— Вы где живете? — спросил он и подумал: «Наверное, из деревни». А Марина, оказывается, и в самом деле родом из деревни, где у нее остались мать и сестра, отец пропал без вести, а здесь, в городе, она жила у тетки, муж которой после войны погиб на посту — он работал милиционером, а сын, женившись, завербовался и уехал на Дальний Восток. «Надо же, — подумал Тимофей, — сколько у нас общего. Она живет у тетки, я — у дяди. Хотя сын его тоже на Дальний Восток собирался, но передумал и остался здесь, кузнецом на автозаводе». Он поделился этим совпадением — глаза Марины засветились еще теплее, довольная, она сказала:

— А мне нравится такое совпадение.

«А может, и эта встреча — судьба? Вот бы жениться? На этой самой Марине?! — и Тимофей, подумав об этом, покраснел от такой неожиданной и нахальной, как ему показалось, мысли. — А собственно, чего тут нахального? Все естественно».

Кончился танец. «Как быстро», — подумал Никаноров, ведя Марину к подругам, и, едва он успел вернуться к своим, как ведущий, округленно четко выговаривая каждое слово, объявил:

— Дамское танго. Приглашают дамы и девушки.

«Вот гонит! Отдышаться после вальса не дал, — возмутился Никаноров и загадал: — Если она пригласит меня, значит женюсь на ней. А чего мне выискивать? Она, это сразу видно, не избалованная. Нашенская, деревенская».

Тимофей Никаноров боялся смотреть в ее сторону. А когда открыл глаза, то вздрогнул от счастья: Марина, зардевшись, шла через круг к нему…

Вспоминая, Никаноров не заметил, как подъехали к невысокому, и, если бы не флаг, совсем неприметному зданию, в котором размещался исполком райсовета, и все сидел, молча, тихо, продолжая думать о своей личной жизни. Он понимал, что уход жены наверняка повлечет за собой немало непредсказуемых переживаний и осложнений. Нетрудно представить, как поведут себя Кудрин и его друзья, когда узнают об исчезновении Марины. И на душе стало скверно.

— Тимофей Александрович, приехали. Уже десять минут стоим, — вывел его из раздумий шофер. — Так и опоздать можете.

Никаноров, словно очнувшись, глубоко вздохнул, вышел из машины, неторопливо направился к зданию.

Председатель райисполкома Кленов, невысокого роста, худощавый, с «ежиком» седых волос, ранее работавший директором одного из крупных заводов, что во многом и способствовало уважительному к нему отношению, поздоровался с Никаноровым и попросил побыстрее занять место, а сам, поправив галстук, почему-то всегда сползавший в сторону, встал: