На крутом переломе - [2]

Все началось с борсодержащих сталей. На свой страх и риск Никаноров развернул большую работу по внедрению их в производство. Одному трудно приходилось. Поэтому он решил, надо кого-то подключать. Неторопливо обдумав кандидатуры, он остановил свой выбор на Яктагузове. Леонид Борисович Яктагузов, начальник инструментального цеха, нравился Никанорову. Характер у него довольно жесткий. С ним надо как с равным, особенно в инженерных вопросах. А в принципе не зря считают, что «опираться надо на то, что сопротивляется».

Два года пролетели незаметно. И лишь на третий, когда Никаноров вовлек в работу начальника центральной заводской лаборатории Исакова, а вслед за ним подключил к ней и московский НИИАТМ, стало ясно, что все затраты себя оправдывают. Никаноров с надеждой на понимание и поддержку отправился к директору, рассчитывая удивить его конечными результатами.

Ястребов в кабинете был один. Как всегда, курил «Беломор», щурился от едкого, устойчиво зависшего под потолком дыма, изредка смахивал рукой слезы. Все в директорском кабинете пропахло дымом, не помогали ни вентиляция, ни открытые зимой и летом настежь окна.

— Слушаю, Тимофей Александрович! — сказал он, не поднимая головы от большой тетради с расчерченными в ней страницами. — Что у вас?

— Я опять по борстали. Вот посмотрите, Николай Петрович, преимущества ее очевидны. — Он подал директору листок с двумя столбиками технологических схем, выждал, когда Ястребов просмотрел их, и продолжил: — Производительность труда возрастает, с другой стороны, значительно снижаются трудоемкость и энергоемкость. Экономия металла — колоссальная. Наш завод тоже готов к этому.

— В чем же дело? — спросил директор.

— Вопрос в одном: необходимо ускорить внедрение.

— Ускорить? — Ястребов резким движением потушил папироску и откинулся назад. — Это значит снять со своих мест определенное количество людей: итээр, рабочих, других специалистов — и бросить их на реализацию вашей идеи. А где этих людей взять? Откуда снимешь? На реализацию предложения, с ваших слов, потребуется времени немало: около года. На такой срок снимать людей я не имею права. Как занимались, так и занимайтесь. Заводу обыкновенной, хромистой стали не дают вовремя и в требуемом количестве. А вы вон чего захотели! Нет, надо, чтоб все безболезненно для завода прошло.

— Такого не бывает! Любое новшество требует не только больших затрат, но и риска, определенных жертв.

— Такое, Тимофей Александрович, бывает. Вспомните переход на автозаводе с двадцать первой модели на двадцать четвертую. Но дело не в этом. Я не хочу рисковать. И вам не советую.

— Мне бояться нечего. Сейчас меня волнует другое: неужели вы и в самом деле не понимаете всей выгоды, которую принесет заводу новая сталь? Ведь на гайках, которые из стали сороковой марки делаем, больше половины металла уходит в стружку. Вы зайдите в цех, посмотрите, если забыли, какие там горы стружки. Не древесной, металлической.

Ястребов помнил, как он бывал на участке. Картина там и в самом деле удручающая. Может, заняться борсодержащей сталью? Вопрос, пожалуй, прав Никаноров, стоящий. Но сколько усилий потребуется, чтобы перевести большую часть производства на новую технологию? За это время, случись что, не один раз могут голову снять. Да и зачем мне работать на славу Никанорова? Может, они догадаются предложить мне войти в их группу?

Ястребов затянулся, потом несколько раз помахал перед лицом рукой, разгоняя клубы дыма, и веско сказал:

— Слишком много больших перестроек требует внедрение новой технологии. Не отрицаю: все идет по большому счету. Но я боюсь другого, пока мы занимаемся исследованием этой стали, нам могут надавать по шапке.

— Любая победа легко не дается. Шишки получают и победители. Представляете, изготовлять гайки методом холодной высадки? Это же на грани открытия. Нужна лишь борсталь. И налаживаем полностью безотходное производство. Экономия около полумиллиона рублей.

— Вы где считали? — поинтересовался Ястребов.

— В московском институте. Мы уже не одну статью опубликовали по результатам первых исследований.

— Понятно. Можете продолжать работу. Но не на заводе. А в институте. В самой Москве, наконец. Там ведь тоже люди заинтересованы. А лично мне затея ваша близкой не видится. К тому же, где взять хорошую базу? У нас, к сожалению, нет ее.

— Надо создавать! — Никаноров смотрел в упор, все еще надеясь убедить директора.

— Вы что, воспитывать меня решили? Избавьте, Тимофей Александрович. Объект не тот избрали. Не кажется ли вам, что слишком много позволяете? — Ястребов про себя подумал: «Уж не зазнался ли? Все может быть. Недавно ему звание „Заслуженный рационализатор РСФСР“ присвоили. Сам подписывал документы. А если все удачно получится с этой борсталью… Тогда вообще неизвестно, куда его поведет? Может, сразу на мое место нацелится? А ведь потянет. Потянет и сейчас. А каких сил, авторитета придаст ему внедрение новой технологии? Хотя, если честно, на заводе авторитет Никанорова большой. Тем более нельзя давать ему в руки такой козырь. А может, все-таки намекнуть им на соавторство? Ну, допустим, они согласятся. Что тогда? Тогда скажут, что директор попросту примазался к авторам. Ведь на заводе ни для кого не секрет, что борсодержащие стали — идея Никанорова. И опять все будут работать на его авторитет. Нет, теперь я ему не дам шагу ступить с этой сталью. Пусть где угодно, но не на заводе».