На краю Отонаби - [9]

Они стояли, держась за руки, на солнечной полянке, и у Майка вдруг возникло странное предчувствие. Кто знает, что будет дальше и как долго просуществует их компания, но он никогда не забудет этого мгновения и того дня, когда Гим-клуб появился на свет.

Глава седьмая

Кьяра в одиночестве сидела в дедушкином кабинете. Отец уехал за оладьями и кленовым сиропом – еще одна семейная традиция, он всегда так делал, когда приезжал в Канаду. Но Кьяра устала после долгого перелета и с удовольствием осталась дома.

Было шесть вечера по местному времени. По правде говоря, не так уж она и устала, просто хотелось побыть одной. Дедушкина тайна была уже совсем близко – где-то тут в Лейкфилде, и из всех комнат дедушкиного захламленного дома кабинет яснее всего отражал его жизнь.

Он родился во время Первой мировой войны, воевал во Вторую мировую, в его время появились пенициллин, атомная энергия и рок-н-ролл. Такие древние мелодии, как «Миссисипи» и «Я и моя тень»[9], были только-только написаны. Он видел первых летчиков, поднимавшихся в воздух на машинах с деревянными крыльями, и астронавтов, шагнувших на поверхность луны.

Девочка оглядела кабинет. Сколько фотографий и рисунков! Накопились за длинную жизнь. Она всегда думала о нем просто как о дедушке, но теперь, если она собирается раскрыть эту тайну, ей придется как следует изучить его жизнь.

Что же самое главное в Майке Фаррелли? Она встала с кресла и принялась разглядывать фотографии в рамках. Вот мальчишка с непослушной гривой волос на черно-белой семейной фотографии, а вот лихой военный летчик. Вот красавчик-холостяк. В конце концов он женился и стал преданным мужем. Вот профессор университета. Садовод. Дедушка.

На одной фотографии дедушка с коллегами из Трентского университета, на другой – с хорошенькой молодой женой в день свадьбы, на следующей – обожающие родители с единственным ребенком, ее собственным папой. Вот постаревшие дедушка и бабушка с Коннором и Сарой. Бабушка умерла в тот год, когда Кьяра родилась. Так что их общих фотографий нет, но вот чу́дное фото дедушки с семилетней Кьярой, а рядом фотография Чарльза Линдберга с автографом летчика.

Вот выцветшие рисунки углем – остров Уэбстер, главная улица Лейкфилда, мыс Янга. Старая коричневатая фотография прадедушки Кьяры Томаса Фаррелли в форме капрала Ирландского полка британской армии; он стоит совершенно неподвижно и смотрит прямо в камеру.

У нее перед глазами целая дедушкина жизнь, но пока никакого намека на тайну. Папа считает, что дедушка никогда не вел дневник, так что вряд ли завтра, когда они будут встречаться с нотариусом для окончательной передачи всех документов, она получит что-нибудь в этом роде.

Вся стена увешана старыми, двадцатых годов, черно-белыми фотографиями семьи Фаррелли. На некоторых из них дедушка вместе с братом и сестрой – Патриком и Эдит; их давным-давно нет в живых. Деду примерно столько же лет, сколько сейчас Кьяре, и на всех снимках ухмылка, а веснушки и лохматая шевелюра придают ему плутоватый вид.

Что же ты такого натворил, дедушка? В чем твоя страшная тайна?

Шум мотора прервал ее мысли – вернулся папа. Пора накрывать на стол к ужину. Скорее бы настало завтра – тогда она немного приблизится к тайне дедушкиного прошлого.

Глава восьмая

– Пап, ну пожалуйста, не занудничай, – уговаривал Майк.

– Сам подумай, во всём необходим баланс.

Вечернее солнце заливало кухню, освещая широкие плечи отца. Он сидел за столом с кружкой крепчайшего черного кофе.

Мама Майка чистила картошку для ужина, а Майк хотел позвать на ужин своего нового друга. Майку куда больше, чем он ожидал, нравился Уилсон, а теперь они встретили Люси и основали секретный Гим-клуб. Вдвойне круто!

– Он не такой задавака, как ты думаешь, пап, он не будет задирать нос.

– Пусть только попробует, – с улыбкой сказала мама.

Она явно не против, чтобы с ними за столом оказался еще один мальчишка. Старшие брат и сестра Майка теперь жили и работали в Питерборо, и обеденный стол был великоват для троих.

– Я не говорю, что он задавака, – отозвался отец. – Но Таггарты – люди другого сорта.

– Они богаче, вот и всё.

– Совсем не всё. Они из влиятельной протестантской семьи и там, в Ирландии, были крупными землевладельцами.

– Мы теперь в Канаде, пап, какое нам дело до того, кем они были в Ирландии?

– Жизнь куда сложнее, чем тебе кажется. Они – одной породы, мы – другой, Канада там или не Канада.

Но в Канаде всё по-другому. Здесь, в Канаде, каждый может начать жизнь сначала. Поэтому-то его родители сюда и приехали. Отец – отличный плотник, но всё равно у него там, в Дублине, не было постоянной работы. Одно время им пришлось жить на мамин заработок, она работала медицинской сестрой в больнице.

Отъезд в Канаду тогда казался Майку настоящим приключением. Тут всё куда больше и просторнее. Поначалу было нелегко, над ним часто смеялись за ирландский акцент. Но он легко сходился с людьми, и скоро у него появилось немало друзей в Лейкфилде, да и акцент быстро пропал. Всё же мальчик не забыл, как трудно было вначале. Уилсону сейчас тоже приходится нелегко.

– Кстати, отчего такие перемены? – поинтересовался отец. – Ты вроде не особо хотел катать его на лодке.