На Краю - [20]

Конечно, я терпеть не могу пассажиров на «Птахе». Троим здесь неуютно и тесно. И они мне совсем не нравятся. Но либо так, либо через несколько лет по всей Галактике наставят маячков, оборудуют полицейские посты и заставят каждый борт следовать строго по указанному маршруту. Не говоря уж о том, что две трети контрактов тут же перехватят центральные компании. Это сейчас они Края побаиваются: случись что, и на помощь не позовешь. А будет связь — и нам всем, независимым пилотам, останется только подбирать крохи с барского стола.

«Птаха» еще не вынырнула из гиперпространства в районе Алдана, а я уже знал, как поступлю.

За два дня полета к Алдану пассажиры почти не покидали каюты, добросовестно стараясь мне не докучать. Едва звездолет вынырнул из гипера, я сам позвал их в кают-компанию. Пистолет я засунул за пояс и прикрыл полой кителя. Оттуда его быстрее доставать, чем из кармана. Надо бы прикупить кобуру, подумал я мимоходом. Кто бы мог предположить несколько дней назад, что мне станет ее не хватать.

— В общем, так, — сказал я, когда они уселись напротив. — Раз уж так вышло, что моя свобода теперь зависит от того, поймают вас или нет, я принял решение. Стоило бы вас застрелить, но я не убийца. Поэтому вы останетесь на «Птахе». Это сейчас самое безопасное для вас место во всей Галактике. Надеюсь, вы понимаете, почему. У меня есть контракт, и я не собираюсь от него отказываться. Если полиция захочет проверить, как у меня дела, я вот он, вне подозрений. Спрятать вас от таможни будет нетрудно — на «Птахе» хватает укромных мест. Конечно, это не будет продолжаться бесконечно. Как только представится случай, я высажу вас на какой-нибудь оживленной планете. Не все миры похожи на Красное Небо или Антрацит, есть такие, где легко раствориться в толпе, сменить документы и так далее.

Они молча выслушали мою скромную речь. Повисла пауза. Потом Бовва-старший сказал:

— Вы все так отлично распланировали, что вряд ли нуждаетесь в нашем согласии.

— А вы что, против? Хотите, чтобы я выдал вас полиции или вышвырнул в открытый космос? Я не вижу другого способа спасти и себя, и вас. — И Край от неминуемых перемен. Но вслух я этого не добавил.

— Он прав, — сказала Анна, внимательно изучая меня, словно впервые увидела. Чувствовалось, что она хочет кое-что спросить, но не спрашивает. — Это может сработать. Если не… — Она замолчала.

— Что? — уточнил я.

— Нет, ничего, — Анна покачала головой и поправила челку. — Ничего.

— Значит, мы договорились. С этого моменты вы снова мои пассажиры. Добро пожаловать на борт. Только учтите: с корабля ни шагу. Сожалею, но иначе моя идея не имеет смысла. Вас никто не должен видеть.

Оба кивнули, но без особого восторга. Что ж, я не мог предложить им ничего лучшего.

Космопорт Алдана встретил меня резким ветром и дождем. Агент заказчика ждал меня возле машины. Мы обменялись приветствиями. По полю уже ползли погрузчики. Я извинился за опоздание, не вдаваясь в подробности. Однако система передачи новостей из уст в уста работала вовсю, и на этот раз — против меня.

Закончив с погрузкой, я отправился в местную забегаловку — скорее, ради соблюдения традиции, чем из желания пообщаться. Дорого бы я дал, чтоб вообще не встретить там никого из знакомых. Но, едва увидев меня в дверях, бармен кивнул на угловой столик. Там выпивали несколько человек. Я знал их всех, хотя и не так хорошо, как Женьку или Марко. Мы обменялись рукопожатиями.

— Вовремя ты, — заявил Игорь, капитан почти такого же маленького, как «Птаха», «Героя». — Мы как раз последние новости с Антрацита обсуждаем. Итак, ты не сгинул в полицейских застенках?

Я постарался скрыть, до чего неприятно мне говорить на эту тему. Но и с беззаботностью переигрывать не стоило. Судя по всему, происходило что-то серьезное. Ларри, навигатор «Осы», изложил специально для меня историю об аресте пятнадцати человек (двух экипажей в полном составе) три дня назад на Александрии. В ответ от меня желали услышать, что, собственно, происходит.

Я рассказал им то, что мог рассказать. Теперь я понял, почему о допросах в союзной полиции ходят исключительно слухи, а личным опытом никто делиться не спешит. Никогда в жизни я не признался бы в таком унижении добровольно. Поэтому я промолчал о «присяге» и о выявленной у меня «непереносимости», но рассказал о похищенной девушке, описал приметы отца и дочери Бовва и пояснил, что видели их в последний раз на Красном Небе и допрашивают всех, кто был там в то же самое время.

Когда я закончил, за столиком закипели страсти. На четырех языках пилоты обсуждали, что «это беспредел», «такого раньше не было», но, с другой стороны «вон его отпустили», «чего ж держать, раз он ни при чем», а самое главное — «что же это за баба такая, кто ее похитил и зачем она всем нужна». В переводе никто не нуждался, все привыкли хватать с пятого на десятое на любом из главных языков Края Галактики.

Я в озвучивании всяческих предположений не участвовал, молча пил пиво и думал о своем. Перед глазами стояла картина ареста двух экипажей — вот так, без объяснений, предлагая оставшимся на космодроме теряться в догадках. Скоро слухи о подобных арестах расползутся повсюду — все-таки на Красном Небе успело побывать немало кораблей. Что мои нынешние собеседники, да и все остальные пилоты Края, скажут тогда? Сейчас все случившееся вызывает у них лишь недоумение, но завтра на смену недоумению, вполне возможно, придет страх. А за страхом — я знал это как никто другой — обычно приходит озлобление.