На Краю - [22]

Больше мне не возражали.

Перелет на Дружбу — это пять суток в гиперпространстве, один из самых длинных прыжков на здешних маршрутах. Бовва бесцельно слонялись по кают-компании, играли в шахматы или в компьютерные игрушки. Иногда они запирались в каюте и что-то обсуждали. Мне эти таинственные разговоры не нравились. На третьи сутки недосыпа я вообще бываю очень нервным и подозрительным. А каким еще станешь, когда от тебя ничего не зависит, курс проложен, автоматика действует, но по правилам ты должен сидеть, наблюдать и быть готовым немедленно реагировать? Звездолет может выпасть из прыжка задолго до расчетного времени, и где он выпадет и куда при этом врежется — никому не ведомо. Именно поэтому в космос не рекомендуется выходить одному.

Чтобы не спать, я жрал стимуляторы и все время был, что называется, на взводе. В основном я сидел в рубке, изредка появляясь в кают-компании и пугая пассажиров красными глазами и дрожью в руках. Что они думали о моем состоянии, я не знаю, но на четвертые сутки ко мне явился парламентер — Анна. Она постучалась в рубку и вежливо спросила:

— Можно?

Я уже дошел до такого состояния, что и с ее папочкой бы с удовольствием побеседовал, лишь бы не смотреть постоянно в темные экраны.

— Заходи, — буркнул я.

Она зашла в рубку и без приглашения плюхнулась в кресло второго пилота, с интересом изучая приборную панель.

— Что происходит, капитан? — спросила она. — Я сначала решила, что вы в запой ушли. Но не пахнет… Наркотики?

— Стимуляторы, — охотно сообщил я. — Легальные.

— Но зачем? Чтоб не спать до самого прибытия? — Тут же догадалась она. — Боитесь, что мы вскроем рубку и задушим вас во сне?

— Не хватало мне этого бояться, — я криво усмехнулся. — Я вас предупредил. И потом, разве вы умеете водить звездолеты? — Я посмотрел на нее пристально, озаренный новой мыслью. — Или я чего-то о вас не знаю, а, почти гений?

— Такие — не умею, — она улыбнулась. — А вот с межпланетным катером справлюсь.

— Спасибо, что сказали, — хмыкнул я. — Буду внимательнее присматривать за своей шлюпкой.

— Она опечатана, — Анна подарила мне такую улыбку, что я смутился.

— А ты проверила. — Я не знал, возмущаться мне такой наглостью или восхищаться.

— Ну да, проверила, а как же, — она засмеялась. — Так почему вы не спите, капитан, если не боитесь?

— А не положено, — сообщил я и с удовольствием полюбовался на ее удивление.

— Как это — не положено? — Анна захлопала глазами.

— А так. Залезь в комп да инструкцию почитай. Во избежание неконтролируемого выхода из гиперпространства, и все такое.

— Разве можно столько не спать? А если прыжок несколько суток длится?

— Вообще-то нельзя. Либо второй пилот, либо не более двух суток полета в гиперпространстве. Если нельзя достичь расчетной точки за один прыжок — произвести необходимое количество максимальных погружений с перерывами не менее пяти часов. Теоретически, одиночек вроде меня за нарушение этого правила штрафуют. Смотрят полетные листы и проверяют.

— А практически? — Анна верно ухватила суть.

— А практически, кому мы нужны? — Я вспомнил про грядущие на Краю изменения и помрачнел. — Пока, во всяком случае.

— Понятно… А знаете, я могла бы подежурить. Как второй пилот. А вы поспите.

— У вас же нет лицензии на управление таким звездолетом.

— А какая разница? Никто не будет проверять, вы сами сказали.

— Да уж, — усмехнулся я. — А если и проверят, сяду я не за то, что пустил тебя в кресло второго пилота без лицензии.

Анна помолчала, а потом сказала тихо:

— Мне жаль, капитан. Мы поступили подло.

У меня мурашки поползли по спине от ее тона. Я догадался, о чем она говорит.

— Не будет никакого суда, верно? — прошептал я. — Если нас поймают, я попросту исчезну?

— Слишком многое поставлено на карту, — согласилась девушка. — Союзные спецслужбы не допустят утечки информации.

Я сидел неподвижно, сжимая пальцами подлокотники кресла и глядя в слепые мониторы.

— Тогда мне тем более нет смысла вас сдавать, — тихо сказал я. — Прощения не будет.

— Да.

Мы долго молчали.

— Поспите, капитан, — нарушила молчание Анна. — Я посижу.

— А ты знаешь, что делать, если что-то случится?

— Разбудить вас, — она лукаво улыбнулась и смахнула челку со лба. На щеках у нее были ямочки, и вот такая она начинала мне нравиться, честное слово.

— Правильный ответ, — одобрил я. — Ну ладно. Разбуди меня через шесть часов.

Я сомневался, что смогу уснуть, стимуляторы все еще действовали, да и разговор с Анной спокойствия не добавил. Но, как ни странно, я уснул почти сразу, как моя голова коснулась подушки.

10.

Насчет Дружбы я ошибся — груза пришлось дожидаться всего-то три дня. Планета была мерзкой, холодной и с повышенным тяготением, так что я и сам почти не покидал корабля. Проявил, так сказать, солидарность с пассажирами. И даже предложил Филиппу сыграть партию в шахматы — и что на меня нашло? Он согласился с видимой неохотой, и скоро стало ясно, почему: на достойного соперника я не тянул. В шахматы папаша играл отлично.

Тем более странно выглядела вся эта затея с побегом из Центра и с попыткой утаить открытие. Шахматисты, вроде, должны быть хорошими аналитиками. Никакой склонности к анализу я за Боввой не замечал. Человек, способный рассуждать логично, просто-напросто не стал бы убегать — понятно ведь, что бесполезно.