На качелях между холмами - [10]

— Чем мы вам помешали? — спрашиваю. — Мы же…

— Все, — перебил старший, — двигайте отсюда, пока люлей не выловили.

Мы ушли. А вы бы что сделали? Да и вид у второго был такой грозный, что лучше не рисковать. Подумаешь, не мешай нам работать. Тоже мне работники. Разговаривают, а сами все в салон своей машины косятся. Я заметил: там у них телевизор такой маленький. Просто мы помешали им смотреть телик, это же понятно. Ну да ладно. Пусть работают. Придумаем что-нибудь и без них.

— Подумают, наверное, что мы струсили, — отойдя поодаль, сказал Юрка.

— Пусть думают, — говорю я. — Тебе-то какое дело. Зачем их злить? Огреет палкой по башке, и будешь потом с шишкой ходить как дурак.

— Да, — выпятив губу, закивал Юрка, — их злить нельзя. По телевизору недавно показывали, как одного милиционера разозлили. Так он достал пистолет и давай во всех подряд стрелять. Смотрел?

— Смотрел, — говорю. — Потому пусть лучше думают, что мы испугались.

— Угу, — согласился Юрка. — Живее будем.

Я рассмеялся. Юрка посмотрел на меня с изумлением:

— Ты чего? Чего хохочешь?

— Да вспомнил кое-что, — отвечаю.

— Скажи, — потребовал Юрка.

— Да ладно, — махнул я рукой.

— Нет, ты скажи, — остановился Юрка. — Может, надо мной смеешься?

— Да не над тобой, успокойся. Пойдем, что ты стал посреди дороги.

Но Юрка — он такой, как говорит бабушка, твердолобый.

— Пока не скажешь, — заявляет, — чего хохотал, никуда не пойду.

— Ну ладно, — сдался я (а то ведь и правда будет до вечера тут стоять), — просто ты сказал «живее будем», а я вспомнил, отец с дедом спорили, ну как обычно, про СССР и Россию.

— И чего?

— Отец говорит деду, что, мол, Ленина давно нужно похоронить, как обычных людей, то есть закопать в землю. Дед как заорет на отца: «Ленина не трогай! Вам бы всех в землю закопать! Ленин до сих пор живее всех живых! Вы со своими вождями разбирайтесь, а наших — не трогайте…»

— И что отец? — спросил Юрка.

— А что отец, — говорю. — Рассмеялся, обнял деда и говорит: «Хорошо-хорошо, папа, извини…» А тут ты с этим выражением. Вот мне и стало смешно.

— И часто они… того… ругаются? — словно и не услышав моего ответа, спросил Юрка.

— Да, в общем-то, они и не ругаются, — говорю я. — Это у них называется… э-э… политические… Да ну его к черту, — махнул я рукой, — забыл слово. Юрец, отстань ты со своими вопросами, у меня уже голова опухла…

Глава 4

На следующий день мы с Юркой отправились в ГАИ. Я как-то там был разок, с отцом ставили машину на учет. Решили ехать на попутках. Вышли на дорогу и давай большими пальцами в небо тыкать — миллион раз видел в кино, как люди передвигаются автостопом. Машин сто, наверное, мимо проехало, никто в нашу сторону даже не посмотрел. Сволочи. Все куда-то торопятся. Я понимаю, взрослых боятся брать, но видят же, что мы еще мелкие. Хотя по мне и не скажешь, что я такой уж мелкий. Во всяком случае, с мамой уже почти одного роста, а сестру и вовсе перегнал. Но мир не без добрых людей — подобрал нас «КамАЗ». Водитель оказался армянином. Я сразу вычислил его по акценту. У нас в классе есть Ашот Карапетян. Так вот он точно так разговаривает. Я спросил у водителя:

— Вы из Армении?

У мужика чуть глаз не выпал. Он какое-то время даже на дорогу не смотрел, уставившись на меня.

— А с чиво ты взяль? — спрашивает.

Я не стал ничего придумывать, сказал, как есть. Он так обрадовался.

— Самвел, — протянул он мне руку. Так мы познакомились. Мы рассказали ему о своей проблеме. Он рассмеялся и говорит:

— Пацаны, зря толко время патеряете, это я вам гаварю. Никто ничего нэ будет ставить. Щтобы поставить знак, нужьно столко инстанций прайти, столко бумаг па-адписать. Э, ара, кто там будэт слюшать про ващих катов и сабак. Вы щто? Вэрите в успэх этот дэла?

— Верим, — отвечаю. — Везде есть люди, которые любят животных.

— Э-э! Ара, слющай, щто я тэбе гаварю. Ани людей-то не всегда любьят. А ты хочещь, щтоби кот твой любили. Малядой ты еще, глюпый.

— Но вы нас довезете до ГАИ? — спрашиваю. Если бы знал этот умник, как я ненавижу слово «глупый». Если ты такой умный, то почему на «КамАЗе» ездишь, а не в министерстве сидишь? Или не директорствуешь на «АвтоВАЗе», например? Тоже мне, интеллектуал нашелся.

— Канещна-канещна, просто жалько, щто вы толко время патеряете.

— Ничего страшного, — отвечаю. — У нас сейчас каникулы. Времени навалом.

— Карашо, уважаемый, карашо, — сказал водитель немного погодя и добавил: — Карошие вы ребята. Малатси.

Такой же хитрый, как наш Ашот. Тот вечно сначала критикует-критикует, потом начинает хвалить. Не поймешь, то ли обижаться, то ли благодарить. Через полчаса мы вошли в здание ГАИ. Народу — тьма, и очень душно, словно в бане. Денег, что ли, на кондиционер нет в этом ГАИ? На телевизор в служебной машине нашли, а на кондер в офис денег не хватило. Мы без труда разыскали дежурного и объяснили ему, что хотели бы видеть главного начальника.

— Зачем он вам нужен? — спрашивает дежурный, молодой с белесыми усами и слегка оттопыренными ушами. Наверное, в школе его тоже дразнили «ухом», как нашего Степку Мандрыкина. Правда, после пятого класса родители ему сделали операцию. Мы все обалдели, когда он заявился в шестой класс с нормальными ушами. Но кличка Ухо (иногда Ухи) так и осталась. Кличка, наверное, это навсегда. Ко мне как прилипло в первом классе Мирный, так я по сей день Мирным и хожу. Не злой дядька этот гаишник, глаза добрые и лучистые. Чем-то он мне главного депутата напомнил, Грызлов, по-моему, фамилия. Не дежурного фамилия — главного депутата. Говорят, депутат тот когда-то главным милиционером был. Значит, и в милиции есть добрые люди.