На границе Европы - [7]

Глава 5. Россыпь сокровищ

Вагид покинул детский сад с растущим умиротворением. Поручение жены выполнил на отлично: подготовил дочек к утреннику и воспитка, напротив, им оказалась довольна. Подробности для супруги опускаются.

Он неторопливо вышагивал по улице, засаженной берёзами и рябинами, и поглядывал и проникался любовью к этой чудесной поросли открытой им земли. У него на родине нет такого буйного великолепия растительности.

Горы и песок составляли основу ландшафта, а если и создавались условия для произрастания чего-нибудь кроме верблюжьей колючки, то самым кропотливым трудом созидали плодородные долины. В собственноручно созданном плодородном слое выращивали персики и абрикосы, хурму и виноград. Не отыскать в тех полях ни одного сорняка, пусть неписанной красы, не говоря уж о таких великанш-красавиц берез.

Значит, это щедрая земля, где похоже всё в меру: солнца, воды, тепла, света, мороза и снега. В недрах земли полно богатств: нефти, газа, металлов… Хорошая страна! Бывает, что и занепогодит — но есть чайхана, в чайхане всегда хорошо.

Вагид уловил тонкий густой запах аромат пекущегося хлеба. Тут же хлопнул себя по лбу: чуть было не прошёл мимо пекарни, где хозяйкой Аннушка. К ней неотложные дела по поводу поставки хлебобулочных изделий в чайхану.

Пекарня благоухала ароматом свежеиспечённого хлеба. Хлебопёки — шустрые девчушки — в чистейших белых костюмах умело орудовали кто у замесочной машины, кто раскладывал готовое тесто в формы. Аннушка здесь безусловный воевода, императрица, капитан. Её указания ловили на лету.

Вагид, помимо текущих дел, не прочь испробовать ломоть хлеба с пыла да с жару, из ловких рук симпатичных девчушек. Аннушка без лишних разговоров первым делом усадила гостя за стол и поставила перед ним большую миску с горой румяных булочек. Большой бокал вмиг наполнился жемчужно-белым молоком, свеженьким и прохладным.

Дородная красава Аннушка села рядом. С неизъяснимым удовольствием блестели женские глаза, поглядывая, как здоровый крепкий мужчина с огромным аппетитом утоляет голод. Она улыбалась, улыбался и Вагид.

Ему определённо нравилась эта пышная румяная русская женщина с густыми ореховыми волосами, простым и добрым лицом, однако, с тонко очерченным носом и умело подведёнными глазами. Её мощный стан внушал почтение, ей бы быть кормилицей какого-нибудь Геракла, Да что Геракл?! Самой стать чемпионом в силовой женской борьбе.

Впрочем, ничего мужеподобного в ней не сыскать. Просто то, что присуще обычной женщине у Аннушки многократно больше, как вероятно и у Вагида.

— Когда ты рядом Аннушка твои булочки вкуснее вкусного. Не уходи пока угощаешь меня. Твои работницы научились работать слаженно как шестеренки в часах — у тебя стоит поучиться, как управлять людьми. Может быть, всё умение находить общий язык и управлять людьми заменяет внешний вид, важный и представительный? Скажи-ка, если я каждый день буду кушать такие булки и выпивать жбан молока, буду я таким же большим как ты?

— Будешь! По крайней мере, что-то обязательно вырастет или отрастет. Станешь поплотнее, посолиднее… Да зачем тебе?! Ты и так хорош.

— Я хорош, потому что ты хороша.

— У нас с тобой конкурс комплиментов? Кто скажет о другом лучше, чем даже думает о себе. Лесть опасна, она вводит в заблуждение. Нам незачем заблуждаться, умные люди могут понимать друг друга без слов или с полуслова.

— Я не знаю, что такое лесть. Я многих слов в русском не понимаю. Я бы тебе сказал на своём языке, что я думаю о тебе, поймешь ли ты?

— Давай! И я попробую понять.

— Тырбырен армирэн-шисорыгын быркзыл гынмозаын гынабросон гырмынзал-гыту-инги… Ты поняла? Это Саади. — Вагид посмотрел в глаза пышнотелой красавицы и вновь увидел не розовый, а красный напрягшийся бутон; и не малюсенький, как пипка, но под стать хозяйке: крупный, крепкий, сочный.

Он не мог поверить, что такое может быть, что природа так бывает щедра. Руки невольно тянулись проверить, что это не обман, что так оно и есть наяву. Однако, рукам, как часто оказывается, путь туда закрыт. Чтобы совладать с бутоном, исследовать его, обласкать нужен спец инструмент, который чаще всего спрятан в штанах. И теперь, как вольная птица в клетке, бился и рвался наружу живой инструмент дознания.

Нужно сказать несколько заветных и правильных слов, как заклинание перед волшебной лампой. И слова были сказаны. И враз по словесному мановению, что подразумевалось, то стало явью.

Бутон и в самом деле оказался крепким орешком. Овеществлённый порыв Вагида смело вошел в таинственную сень бутона, и с нарастающим темпом трепал его и спереди и слева, спереди и справа, справа и слева, слева и справа, снизу и сверху — бутон лишь краснел и наливался. Так проворный и шустрый шершень вьётся вокруг необъятного цветка, способного засосать и проглотить, сделай одну маленькую ошибку.

С немалым ухищрением несгибаемое орудие вращалась и вонзалось, и снова искало ту единственную точку наподобие заветной кнопки, что включает высшее удовольствие, искало и впереди и слева, впереди и справа, справа и слева, слева и справа — пока вдруг эти движения не возвратились бурными ответными ударами.