На грани мировой войны. Инцидент «Пуэбло» - [63]

Однажды в середине 1990-х годов в информационном потоке обозначил себя некий пенсионер из Находки, который поведал корреспонденту ИТАР-ТАСС Леониду Виноградову следующую историю. В 1945 году он служил фотолаборантом на одном из военных аэродромов в Приморье и однажды поехал за химикалиями на склад во Владивосток. Там ему приказали срочно прибыть в штаб авиации Тихоокеанского флота на Второй Речке, чтобы немедленно проявить какие-то фотопленки. Матрос сам развел проявитель и фиксаж, проявил несколько рулонов из хорошо известных ему кассет фоторазведывательных аппаратов. Еще мокрые, пленки у него тут же забрали. Затем пришел офицер и указал, с каких негативов надо сейчас же сделать отпечатки. На них оказались следы каких-то гигантских разрушений. Причем пейзаж был какой-то странный, нездешний… Особисты взяли с матроса подписку о неразглашении и настрого наказали держать язык за зубами. Через несколько дней, сопоставив увиденное на снимках с сообщениями радио и газет, лаборант понял, что он держал в руках фотографии атомных руин Хиросимы или Нагасаки… Промолчав десятки лет, глубоким стариком он раскрыл свою тайну. Дескать, почувствовал себя плохо: наверное, возясь с кассетами, облучился. Было похоже, что он наивно надеялся добиться льгот «подразделений особого риска». К старику мгновенно со всех ног рванули коллеги из «Асахи-Тереби», но тому абсолютно нечем было подтвердить свой рассказ, и японские телевизионщики благоразумно решили не связываться с мутной историей.

Как раз в то время я расследовал для программы «Время» телеканала ОРТ ужасную по своей нелепости катастрофу двух истребителей показательной эскадрильи «Русские витязи» на вьетнамской базе Камрань и довольно тесно общался с генералом Валерием Бумагиным, командующим авиацией ТОФ. Штаб, кстати, до сих пор квартирует в том же здании на Второй Речке. И как-то зашел разговор об этом старике.

Валерий Иосифович ничего подобного не слышал, но не отрицал такой возможности.

— Но как можно, — удивился я, — доверить ценнейший материал подвернувшемуся под руку матросу? Вдруг запорет пленку! Надежнее отправить в Москву, чтобы с гарантией…

Бумагин с улыбкой заметил, что именно поэтому он считает рассказ ветерана правдоподобным:

— Вы не учитываете воинской специфики. Кто первый доложил, тот и герой. Подвязать сюда столицу равносильно подарить дяде свои заслуги. Поэтому только снимок козырем, на стол товар лицом: знай наших, всему миру носы утерли! Это могло быть только местной самодеятельностью, и мотивы понятны. Кончилась война, которую на Дальнем Востоке просидели, по сути, в тылу. Сталинские соколы, а с голой грудью, как штрафники. Такой шанс отличиться!

Мы долго говорили на эту тему с генералом, как бы он поступил. Полет только парныЙ. Так безопасней, и охват территории шире, можно обойтись одним заходом. Удобнее — Нагасаки. Это порт. Подошли с моря, дали круг над пепелищем и домой, пока японцы не спохватились. Но самым важным для меня было понять и почувствовать, что и сегодня идея сама по себе не вызвала отторжения у генерала-авиатора. Инициатива наказуема, когда результата нет. Но победителей, как известно, не судят!

Через несколько лет слово в слово то же самое повторил мне другой высокопоставленный военный. Называть его не буду, скажу лишь, что определенное касательство к разгадыванию морских головоломок он имеет.

Я спросил: если допустить, что американцы все же правы, и захват «Пуэбло» был инициирован советской разведкой, чтобы заполучить шифровальные машинки KW-7, могло ли высшее политическое руководство СССР не знать об этом?

Мой собеседник задумался, впрочем, не очень надолго.

— Если бы это коснулось меня, — сказал он, — наверное, я бы рискнул. Знать, что такого никто не добился, а ты сумел, — колоссальное искушение для людей нашей профессии, и тут вряд ли кто-то устоит. Победителей не судят — за такое особенно!

Отсутствие на месте посла Сударикова — вот главный признак, что операция была проведена в обход Кремля и Старой площади. Новость там узнали по радио.

Газета «Seattle Post Intelligencer» утверждала, что на борту «Пуэбло-.» было захвачено, по крайней мере, 19 различных шифровальных машин, используемых, чтобы кодировать и декодировать радиосообщения. Шифровальщики КГБ — американцы твердо убеждены в этом — получили модель KW-7 «Orestes», двухсторонний телетайп, в то время наиболее совершенное средство закрытой связи американского флота. Все без исключения субмарины использовали KW-7 для зашифровки радиосообщений в 1968 году, согласно рассекреченным данным ВМС США.

Несмотря на потерю оборудования, установленного на «Пуэбло», не было предпринято никаких мер для повышения безопасности кодированной связи. Как писала «Вашингтон пост» 27 февраля 1968 года, должностные лица Пентагона не выразили никакой тревоги относительно тайн, которые коммунисты могли бы раскрыть с помощью захваченного оборудования. Коды и шифры, уверяли общественность штабисты, успели уничтожить до высадки корейского десанта. К тому же без ежедневно обновляемых ключей шифровальные машины были, по мнению американских военных, абсолютно бесполезны.