Сан-Диего, штат Калифорния.
Электронная лаборатория ВМС США.
23 января 1968 года.
В начале рабочего дня…
На берегу Тихого океана, чуть в стороне от маяка Пойнт Лома, располагалась береговая артиллерийская батарея, которая в годы Второй мировой войны прикрывала подходы к Сан-Диего, главной базе американского флота в Калифорнии. К счастью, снятый с линкоров главный калибр так и не пригодился в боях с японцами, и в конце 50-х громадные бронированные орудийные башни срезали с фундаментов на скалах и отправили на переплавку. Наступала эпоха ракет.
Но батарея — это не только дальнобойные морские пушки. Глубоко в толщу скалистых отрогов Кордильер уходили тоннели, ведущие в артиллерийские погреба, на командный пункт управления огнем, в подземные кубрики и на камбуз, где в бетонированных потернах надолго припасено все необходимое для службы и отдыха не такого уж маленького гарнизона. Казематы глубокого залегания не стали взрывать, не затопили океанской водой (о том, чтобы бросить безнадзорно на радость хиппующей молодежи, вообще не могло быть речи!). Вместо этого расширили охраняемый периметр и напустили вокруг такого тумана секретности, что далеко не все старшие офицеры штаба 1 1-го дистрикта US Navy в Сан-Диего могли бы ответить определенно, чем теперь занимаются несколькими сотнями футов ниже башни маяка Пойнт Лома.
Утром 23 января 1968 года, как обычно, Алан Хэмпфилл с удовольствием погружался в прохладные режимные недра циклопического сооружения. Лейтенант-коммандер был директором Объединенной флагманской базы данных, раннего проекта исследования и развития компьютерных систем для нужд управления флотом. Офис Хэмпфилла находился на самом нижнем горизонте старой батареи. Здесь на глубине около 30 метров ходили в особой мягкой обуви, носили белоснежные халаты и через особый тамбур с парой герметичных стальных дверей входили в святая святых — машинный зал ЭВМ. Если иметь в виду качество кондиционирования воздуха и особенно контроль влажности, здешняя стерильность по некоторым параметрам превосходила палаты госпитальной хирургии. То было время, когда начитавшаяся научной фантастики публика воспринимала программирование как род кабалистики и с опасливой истомой ожидала — когда же машина в духе рассказов Рея Брэдбери начнет «вести себя», подчиняя своей воле программистов. Офицеры из бункера в Пойнт Лома, разумеется, более реалистично относились к возможностям машинного разума, но многие, не исключая Хэмпфилла, втайне надеялись, что когда-нибудь, когда машина обойдется в кредит не дороже пары «кадиллаков» и, главное, уменьшится хотя бы до размеров платяного шкафа, ее можно будет заполучить к себе домой! Пока же габариты ЭВМ не позволяли поместить ее даже на крейсере. Впрочем, Хэмпфилл, бывший офицер-подводник, краем уха слышал, что неподалеку отсюда, на верфи Мейр-Айленд в Валлехо, прошлой осенью все-таки умудрились поставить машину «Унивак-1140» на устаревшую атомную субмарину «Хэлибат», но ради этого пожертвовали целым отсеком, убрав оттуда крылатые ракеты «Регулус», после чего лодка стала гидрографическим научно-исследовательским кораблем.
Хэмпфиллу позвонил его босс, начальник Лабораторного центра кэптен Льюис Беннетт и напомнил, какой сегодня ответственный день. Ожидался приезд больших чинов из Пентагона, и кэптен надеялся на образцовый брифинг своего подчиненного. Короче говоря, в руках докладчика Хэмпфилла — расширение бюджетного горизонта всей Лаборатории вычислительной техники флота на текущий, 1968 год.
Хэмпфилл заверил начальника, что все будет о’кей (в чем тот, собственно, и не сомневался), и решил еще раз пройтись с карандашом по тезисам своего сообщения. Но тут позвонила жена.
— «Пуэбло» захватили! — выпалила Джин.
В первый момент лейтенант-коммандер не сообразил, кто или что этот «Пуэбло», и факт его захвата ничего ему не говорил. «Пуэбло» вполне мог оказаться колледжем, в котором запросто, в знак какого-нибудь нелепого школярского протеста, могли забаррикадироваться студенты. В те годы Калифорнию часто сотрясали выходки «леваков», и захваты университетских кампусов стали довольно распространенным явлением.
— Почему это так важно? — стараясь оставаться невозмутимым, спросил Хэмпфилл жену, помянув в душе дражайшую половину незлым тихим словом. До брифинга оставалось меньше часа.
— Потому, что «Пуэбло»— это корабль Пита, и он захвачен сегодня в открытом море северными корейцами, — ответила Джин и зарыдала в трубку.
СЕКРЕТНО; М0ЛНИЯ; NODIS; CACTUS,
ТЕЛЕГРАММА
Вашингтон, 23 января 1968 года, 0855Z.
Государственный департамент США -
посольству США в СССР.
Копии — Сеул и Токио.
Исключительно для глаз Посла. От Государственного секретаря.
1. Командир небольшого надводного корабля Военно-морского флота «Пуэбло» класса «траулер» сообщил, что сегодня ночью приблизительно в 00.10 по вашингтонскому времени корабль, согласно его сообщению, определенно за пределами территориальных вод был подвергнут обстрелу. Несколько моряков получили тяжелые огнестрельные ранения. Корабль окружили северокорейские военные катера, которые открыли по нему огонь, и, по последнему сообщению командира, корабль затем отбуксирован или препровожден в бухту Вонсан, ориентировочно на расстояние до 25 миль.
