На грани человечности - [14]

   Но Закон о свободе информации не так скоро здесь изобретут, Закон же о невмешательстве - не так скоро отменят.

   Эрихью осторожно коснулся её плеча.

   - Знаешь, Вайрика, батюшка отнюдь не в восторге от нашей очередной попытки отвоевать гробницу Пророков. По его разуменью, разорение от этой распри давно превысило доход. И Её Святейшество, и Её Величество того же мнения. Только король да лимийки, по обычаю своему, глухи к голосу разума.

   - Аризианки тоже любят битвы...

   Суламифь отозвалась несколько рассеянно, поскольку одновременно, усилием мысли, заносила сообщённые Эрихью сведения на инфокристалл. Ради пущей достоверности, не мешает побеседовать на эту тему и с Одольдо.

   - Всякому своё. Сам я предпочёл бы удел мыслителя и открывателя новых земель, но не воина, - мечтательно сообщил Эрихью. - Повидать мир, и постичь тайны его... как учитель. Религиозные же распри, равно как и всякие войны - глупость величайшая.

   - Ты прав, Хью. Величайшая глупость. И всё же...

   Суламифь осеклась, опустив голову.

   И всё же - для нормального взросления цивилизации недостаточно одних лишь блестящих умов, доброй воли да бескорыстной радости открытий. Не менее необходимы всякому человечеству собственные ошибки - лучшие учителя. Величайшие глупости, если угодно, не меньшую роль играют, нежели величайшие достижения. Право именоваться Человеком и Человечеством - почётное, нелёгкое право - должно быть осознано. А значит - выстрадано.

   Чтобы научиться беречь мир - нужно изведать войны. Чтобы предпочесть в своём развитии эволюционный путь - необходимо пройти кровавое горнило революций. Чтобы оценить дар чистого воздуха - никак не миновать экологических катастроф. И чтобы наглядно убедиться, что всякое новое открытие есть великая ответственность - немало доведётся извратить прогрессивных идей, и то, что замышлялось во благо людям, обратить им во зло.

   Опыт - сын ошибок трудных; исторический опыт цивилизации - в наибольшей мере. "Так уж повелось с предавних пор"... от Начала Начал, ни много ни мало.

   И не ей, наблюдательнице, идти наперекор объективным историческим реалиям, - если только желает она добра подопечным. Ни одну войну, за исключением разве что ядерной, Конфедерация предотвращать не вправе. Если Истории угодно, юное человечество должно стать взрослее: на войну, на террор, на фашизм. Тут тысячу раз права Виальда фер Эксли.

   Эрихью ласково обнял землянку за плечи. И, благодарно улыбнувшись, она прильнула к его груди. Почему Костя, многознающий старший брат, так несправедлив к Хью? С какой чуткостью любимый способен поддержать в нужный момент её, гражданку Конфедерации, взрослую и мудрую. Почти всемогущую - и такую бессильную в своём всемогуществе.

   Последний луч заката скользнул по сторожевой башенке, брызнул в глаза багряным отсветом на доспехе дозорной.

6.

   - Итак, - со змеиным хладнокровием заключила преподобная матушка Бариола, - сёстры здесь штудируют трактаты Тэдью Иконоборца, и Барны Рэсской, и Канеша Тоушенского. Да с таким усердьем похвальным, что порою пропустят и час молитвы... Может статься, взамен Откровений они саги сарнийские распевают? Либо же - предаются ритуальным оргиям во славу меранских богов плодородия?

   Молодая матушка Алур, настоятельница Реватской прецептории, чувствовала себя едва ли уютней, нежели в обществе палача, в кресле "Миг Откровенья". Глава ордена налетела с инспекцией негаданно-неотвратимо, аки поветрие моровое - и теперь вовсю выказывала недовольство своей ставленницей.

   Очень сильное недовольство.

   Все мы немощны, ибо человеки суть. Сам Его Величество, король Льюрский, имеет фавориток с дюжину, и гарем из рабынь-язычниц; да и мальчишками-рабами отнюдь не гнушается. И сёстры аризианки - не в одной Реватской прецептории - почитывают "Ученье о Любви Животворящей", и песенки фривольные горланят, и предаются разврату, не больно оглядываясь на святую Аризию. Естественный ход вещей, и разумней всего - закрыть на него глаза.

   Многие и закрыли бы. Только не матушка Бариола.

   Вот она, сидит напротив, безмятежность во плоти; и каждое бесстрастное слово бьёт без промаха, и каждый взгляд - не взгляд, клинок беспощадный. И весь Реватский монастырь аризианок словно вытянулся в струнку в едином порыве, вслед за главой своей. По коридорам сёстры прошмыгивали на цыпочках, на плацу, напротив, рубились с удесятерённым рвением. Как знать: может, иные ожидали бури с упованьем тайным. Полетит-де голова настоятельницы, а свято место пусто не бывает - отчего бы и мне не покрасоваться на нём?!

   Коль не подыщет она сейчас же в своё оправданье истинно весомого довода...

   - Видит Первопророчица, - набожно возведя очи горе, тронула матушка Алур свой амулет, - иные из трудов сих богохульных уж и во Льюрском монастыре хожденье имеют. (Только поморщилась преподобная Бариола: может статься, раздражал её в собеседнице слишком явственный реватский акцент? или молодость непростительная?). Не лишне бы вам, святая мать, расспросить с пристрастием послушную дочь вашу Вайрику, в миру фер Ламбет...