На Гемме - [4]

- Что еще за нюанс?

- Один из дежурных жив. Мы получили информацию от станционных биосенсоров. Всего пару часов назад.

Наверное, выстрели я в упор, это не произвело бы столь сильного впечатления. Я не сомневался, что сомнения о спутниках начисто забудутся. Фактически на основании данных биосенсорной линии я запрещал военным зэт-бомбардировку и грудью вставал на защиту станции. Планы их летели ко всем чертям. Они рвались затопить планету огнем, но жизнь одного-единственного человека делала это невозможным. Уверен, они предпочли бы не знать об этом несчастном дежурном. И возможно, генерал впервые пожалел о том, что неосторожно воспользовался гражданским звездолетом. Мы оказались свидетелями, которыми нельзя было пренебрегать.

- Что за чушь? Какой дежурный? Вы же знаете, что на радиозапросы станция не отвечала,- хрипло произнес он.- С чего вы взяли, что кто-то там жив?

- Биосенсоры, Командор. Я уже сказал. Вы пытались вызвать на связь людей, а мы запросили машины. Есть особые технические каналы, которыми пользуются крайне редко. Согласен, это косвенная информация, но опытный специалист может извлечь из нее многое. Скажем, процентное содержание углекислоты и кислорода, наличие воды в индивидуальных цистернах...

- Достаточно! - глаза моего собеседника окончательно утратили сонное выражение. Только теперь я разглядел, что они у него желтые, как у льва или тигра. Я таки распалил в них огонь, хотя вовсе не желал этого.Надеюсь, у вас все?

Я потерянно подумал об уникальном зонд-оборудовании, о десанте, который и без стерилизации натворит бед, о карликах и многом-многом другом. Скажи я еще хоть слово, и меня могли попросту арестовать. Мне ничего не оставалось делать, как униженно кивнуть. Следовало сохранить и то немногое, что удалось отвоевать. Всякая игра требует жертв,- в данной комбинации я жертвовал зонд-постом ради станции с единственным оставшимся в живых дежурным, жертвовал ради чертовых карликов, прилетевших из неведомой дали, вольно или невольно явившихся причиной всей здешней сумятицы.

Развернувшись, Командор двинулся к изнемогшему от ожидания офицеру. Массивные плечи покачивались в такт шагам, и, глядя на эту удаляющуюся спину, я чувствовал, как постепенно лицо мое приходит в обычное состояние. То же происходило и где-то внутри, превращая вязкий, закупоривший вены клейстер в кровь, оживляя застывшие мышцы. Терпеть не могу подобные метаморфозы!..

Тронувшись по коридору, я еще раз порадовался, что на стенах не висят зеркала.

Как я уже упомянул, Гемма - это сплошные горы. Это вакуум, ночь и звезды над головой. Два пятачка относительно ровной земли - то единственное, за что сумело уцепиться здесь человечество. На одном из них соорудили станцию, на другом - зонд-пост. Что-то вроде егерских избушек в тайге. Работы тут было немного. Дежурные занимались астрономическими наблюдениями, следили за эфиром и время от времени принимали заезжих гостей. Каждый год дежурным находили замену, и все-таки триста шестьдесят пять дней казались мне довольно большим сроком. Целый год вдвоем среди хрустальных громад - на это был способен далеко не каждый. Надо сильно любить одиночество, чтобы согласиться на такую работу. Они соглашались...

Вынырнув из-за горизонта, маленький, поблескивающий телескопическими антеннами островок доверчиво подплывал к нам. Отданный на съедение Командору, он был обречен, и мне даже послышалось, как скрежетнул зубами сидящий рядом Билиус. В следующую секунду в недрах "Цезаря" раскатисто рявкнуло, и две пылающие радуги протянулись от корабля к острову. Сверкнула беззвучная вспышка, и зонд-пост прекратил свое существование. В тягостном молчании мы продолжали полет.

..Что ощущал в эти минуты Командор? Напряжение, злость или напротив сладость первого свершенного шага?..

В любом деле есть свой крылатый миг. Чаще всего миг завершенности. Логически венчая труд, он превращает усталость в счастливое чувство. Можно отойти и полюбоваться. Результат труда становится конкретным олицетворением небессмысленности содеянного, и в одном этом таится могучий источник радости. Инстинкт инстинктом, но труд осмысленный и законченный всегда был главной потребностью людей. Не ошибусь, если предположу, что нет завершеннее труда, чем труд разрушения. В смехотворно малый срок человек добивается поразительных перемен. Он превращает нажатием кнопки дом в руины, а город в пустыню. Обратное действие возможно, но нажатием одной-единственной кнопки уже не обойтись. Оттого разрушитель и верит в свою силу, в осмысленность собственной судьбы, как никто другой. Самый спокойный и невозмутимый народ - это военные. Секрет их невозмутимости в избранном ими труде. Труде вдохновенном и результативном...

Предупреждающе мигнули огни, коротко рявкнула сирена. Начинали работать тормозные двигатели, и я ощутил, что пол выскальзывает из-под ног. Корабль кренился. Вцепившись в подлокотники, я кинул взгляд на панель автопилота. Индикация работала, как обычно. Мы заходили на посадку.

Гемма...

Я вздохнул. Белая сверкающая равнина неслась на нас, прорисовываясь отдельными скалами, прорастая зубцами гор. Открывающиеся ущелья казались бездонными. В них с легкостью уместился бы флот кораблей подобных "Цезарю". Мысли о Командоре, о карликах и растущей опасности смешались в голове. Сам того не сознавая, я ждал чего-то необычного, что нарушило бы плавный ход времени, вмешалось в роковой полет. Кто знал, сколько мгновений отделяло нас от участи корабля-спасателя.