На дорогах Афганистана - [56]

Нашему окончательному выбору в немалой степени способствовала семья хозяина, состоящая из главы дома — милейшего банковского служащего, его жены — черноокой, черноволосой упитанной женщины, трех дочерей в возрасте четырнадцати, шестнадцати, восемнадцати лет и десятилетнего мальчика.

Уступив нам дом, сами они переселились в одноэтажное строение по соседству. Жена хозяина и его дочери — Мириам, Гуль, Фатима — окружили нас теплом и вниманием, считали почти членами семьи; изоляция женщин здесь уже отжила свое. В быту местные женщины и девушки нисколько не отличались, по моим наблюдениям, от наших. Они так же смеялись, шутили, сплетничали, бранили прислугу, подтрунивали друг над другом, играли в карты и жаловались на жизнь. Потом я встречал их на улицах (разумеется, в темных очках) и в кино, порой в обществе невероятно важных или, наоборот, робких юношей. Эмансипация сдвинулась с мертвой точки. Лишь веселая и добродушная наша хозяйка покачивала головой, осуждая новые порядки.

Однажды у нас с ней вышел такой разговор.

— Ханум, — спросил я, — правда ли, что раньше девушка совсем не участвовала в выборе жениха?

— Это не совсем так. Отец и мать очень любят своих детей и хотят, чтобы они были счастливы. Так же, как и у вас. Чаще всего родители считаются с желанием дочерей, которые сами выбирают себе мужей из тех, кто бывает в доме Задача родителей — приглашать нужных людей.

— Все это хорошо, но разве любовь не имеет у вас прав на существование?

Моя собеседница возмутилась:

— Как это — не имеет? Молодой человек знает свою будущую жену по рассказам матери, сестер. Любит еще не видя. Представляет ее себе, поет ей песни. Он знает, что в доме родителей невесты она его уже видела. И хотя беседует, поет, мысленно он с ней. Ему слышится порой ее полос или смех. Он думает о ней по ночам. Да разве для того чтобы полюбить женщину, надо непременно увидеть ее нагой? Все ли ваши браки счастливые, хотя вы и знаете друг друга до свадьбы, часто даже слишком близко? И все ли браки у вас заключаются по любви?

— Хм, действительно, бывает по-разному. Но у вас молодых девушек часто выдают за стариков, порой не однажды женатых в прошлом. Они и в этих случаях бывают счастливы?

— Саиб, я прочла много французских книжек, в которых молодые девушки — любовницы пожилых, женатых людей. Это приводит часто к семейным конфликтам, считается злом, но тем не менее это факт. Такова жизнь, и вы напрасно обманываете сами себя. Разве наши обычаи не более честные? Мужчина, которому мало одной жены, берет себе вторую, третью, четвертую… У вас он заводит любовниц.

— Но как же терпят жены?

— Редко случается, чтобы жены ссорились из-за мужа. В чем виноваты друг перед другом эти женщины? Разве они не могут быть подругами? Разве старшая не может опекать младшую, а младшая — уважать старшую? Я уверена, что у нас не меньше моногамных семей, чем у вас таких, в которых мужья не изменяют женам. Разве не случается у вас, что один мужчина любит сразу двух женщин?

— Случается. Но возникает еще вопрос: а справедливо ли такое положение, при котором мужчина может иметь несколько жен, а женщина всего только одного мужа?

В разговор вмешался хозяин, который до сих пор молча слушал, о чем мы говорили.

— Но ведь мужчина не может родить ребенка и выкормить его грудью? Следовательно, равенства нет, мужчина — это мужчина, женщина — это женщина. Одному — быть королем или князем, другому — водоносом. Один является на свет божий во дворце, другой — в пастушьем шалаше. Так устроен мир, саиб.

Не желая затягивать и обострять беседу, я предложил сделать снимки всей семьи.

В Афганистане любят фотографироваться. Хозяин пошел за дочками, хозяйка же воспользовалась моментом, чтобы лишний раз поддеть меня.

— Саиб, разве могла бы женщина уважать мужчину, который делит ее с другим? А что чувствовал бы ребенок, у которого два отца? — спросила она тихим голосом.

К счастью, отвечать мне не пришлось. Прибежали развеселившиеся девушки. Я стал фотографировать, но был, вероятно, несколько рассеян — все размышлял по поводу недавнего разговора. Хозяин заметил это и, улыбнувшись, шепнул мне:

— Не принимайте близко к сердцу, саиб. За нами старина. Теперь новые времена, и к ним надо применяться.

Я кивнул толовой и ответил ему улыбкой.

Несколько дней спустя у меня состоялась еще одна подобная беседа. Я возвращался с работы, у калитки мне встретились старшие дочки хозяина.

— Это правда, саиб, что женщины у вас могут иметь двух мужей? — спросили они и фыркнули, как по команде.

— Глупости! — буркнул я и поспешно вошел в сад.

У меня за спиной все еще звучал переливистый смех девушек.

В начале марта приехал Бронек с женой. Мы уступили им одно крыло нашего дома. Бронек хотел возвратиться в Польшу до завершения срока контракта. После моего отъезда в Кабул деление на две группы стало невозможно, а следовательно, отпадал переезд из Айбака в Баглан. Позже оказалось, что покинуть этот прелестный уголок совсем не так просто. После длительных хлопот Бронек получил наконец разрешение переехать в Кабул, и через месяц мы провожали своих милых друзей на родину.