На дорогах Афганистана - [54]

Наконец мы дождались инспекции опекающего нас учреждения. Из Кабула приехал Анджей. Каковы были итоги деятельности инспекции Анджея, я не знаю, только сразу же после его отъезда из Айбака в Баглан Саид официально поставил меня в известность, что я с семьей должен выехать в Кабул и там поступить в распоряжение самого министра.

— А инженер Сарата? А другие?

— Инженеры Вжёсневский и Якубовский останутся здесь, Сарата, видимо, тоже выедет.

Уже умудренный опытом, я попросил изложить все это в письменном виде. Вопреки ожиданиям Саид, нисколько не противясь, вынул из кармана какой-то служебный бланк и на обороте написал по-немецки, что мне следует прибыть в Кабул.

Я тут же позвонил в Баглан и обо всем рассказал жене.

— Ну и прекрасно! — послышалось в трубке. — Мы поедем вместе с Анджеем, а вещи придется отправить на грузовой машине.

В Баглане я застал Исмаила, стерегущего наше скромное имущество. Начались лихорадочные поиски транспорта. Этим занимался приехавший вместе со мной Саид. На исходе второго дня я оказался наконец в шоферской кабине грузовика, на который погрузили тюки, ящики, сбитую из досок мебель и прочее имущество.

Когда мы миновали Пули-Хумри, наступила ночь. Температура воздуха упала ниже нуля. Я был единственным пассажиром. Обслуживали машину шофер, который одновременно был ее владельцем, и его подручный — килинар.

Шофер был весьма видным мужчиной лет тридцати, с черными блестящими глазами, орлиным носом, крепко сжатыми губами, немногословный и чрезмерно сдержанный. С самого начала он показался мне несимпатичным, хотя придраться было не к чему. В его поведении, однако, чувствовался какой-то хищный деспотизм. Интуитивно я угадывал в нем сильную, но и небезопасную личность. В отличие от своего начальника килинар — долговязый, худой парень двадцати с небольшим лет — имел вид человека, начисто лишенного собственного взгляда на окружающий его мир. В его выцветших глазах застыло выражение страха и неуверенности. Все распоряжения он выполнял с необыкновенным усердием. Было холодно, и шофер позвал помощника в кабину. Он сидел, притиснутый к самой дверце, как будто хотел сократить до минимума размеры собственного тела.

Сразу за Даши безотказно работавший до сих пор мотор начал барахлить. Машина остановилась, и мы вышли на заснеженную дорогу в диком горном ущелье. Шофер безошибочно определил, что свечи замаслились. Они были черны, как сажа. После замены свечей мы проехали несколько километров, и история повторилась. Теперь водитель велел развести с помощью бензина огонь и обжег на нем сложенные в пирамиду свечи. Их хватило на следующий короткий отрезок пути. Операция повторялась через каждые полчаса. Долговязый килинар буквально читал мысли своего шефа: бросался к ящику с инструментам, подавал, собирал, чистил, голыми руками приносил горячие свечи. Видно было, что он боится каждого неверного движения. Руки у него дрожали, зуб на зуб не попадал.

Поскольку было всего лишь два комплекта свечей, огонь разводили через раз. Несмотря на усердие подручного, шофер погонял его резкими, отрывистыми выкриками. На очередной стоянке выяснилось, что с предыдущей в спешке забыли захватить запасные свечи. Какое-то время бедный парень делал вид, что ищет их в ящике с инструментом, потом в шоферской кабине. Однако вскоре шофер понял, в чем дело. Он отошел от мотора, слегка пригнулся и стал медленно приближаться к килинару. Я остолбенел. Шофер стремительно выпрямился и ударил подручного кулаком между глаз. За первым ударом последовали другие. В остервенении он бил парня вслепую до тех пор, пока тот не повалился на снег. И потом еще пнул лежащего, из уст которого вырывались лишь жалобные стоны.

Я выскочил из кабины, схватил за плечи разъяренного шофера и оттащил от свернувшегося, в клубок парня. Мощный детина вырвался и повернулся ко мне лицом. Глаза его были прищурены, вздрагивающие уголки рта свидетельствовали о том, чего стоило ему видимое спокойствие.

— Знаете ли вы, что этот верблюд сделал? — прошипел он.

— Знаю, но ведь он человек.

— «Человек»… Это не человек, а смердящий пес!.. — И прежде чем я успел удержать его, он подскочил к лежащему парню и пнул его ногой в голову.

Теперь ярость охватила меня. Не думая о последствиях, которые могло иметь мое вмешательство в эту историю, я толкнул шофера в снег. Он упал на руки в сугроб, но тут же вскочил и начал подкрадываться ко мне. Неожиданно он бросился на меня. Левым предплечьем я отбил атаку, правой рукой схватил его запястье, вывернул руку за спину и подержал так некоторое время. Среди горной тишины слышно было лишь наше учащенное дыхание да всхлипывания килинара, который поднялся на ноги и медленно направился в нашу сторону.

Я ждал от него хотя бы слов простой благодарности. Между тем он навалился на меня, пытаясь высвободить своего шефа. Я с легкостью сбросил его с себя, но шофера отпустил. Не оглядываясь, дошел до машины и занял свое место в кабине.

Через минуту на дороге пылал огонь и обжигались свечи на последующие несколько километров. За всю нашу поездку мне никто не сказал ни слова. Вопросы мои оставались без ответа. Я попросту перестал для них существовать.