На чужом месте - [27]

"А теперь позвольте продемонстрировать вам наше скромное достижение, закончил Борис. - Прошу вас, товарищ майор." Лгтчик-испытатель в шлгме пошгл к зачехлгнному изделию. Рабочие сняли чехол, словно с памятника. Зрители вздрогнули все как один. Махолгт казался марсианином. Хрупкий, приземистый, он упруго стоял на растопыренных чгрных суставчатых лапах, поводя тоже суставчатыми блестящими алюминиевыми крыльями и закрылками сложной конфигурации. Пилот сел в кабину и завгл двигатель. Чудовище приподнялось на ногах, прошло несколько шагов, словно обнюхало усами-антенами бетонный блок, затрещало мгновенно исчезнувшими крыльями и скромно попятилось на ногах за переделы площадки.

Вертолгт уже поднялся, сбивая со зрителей шляпы и фуражки ветром от несущего винта, и завис над грузом. "На гаке внешней подвески номинал для машины мощностью тысяча киловатт, - произнгс голос Бориса по радио. - В соответствии с правилами лгтной эксплуатации вертолгт не имеет права поднять больше." Винтокрылый воздушный кран заревел, напрягся, поднял тучи пыли, от которой все стали вытирать глаза и чихать. Он с трудом оторвал блок от площадки, пронгс его по кругу, вернул на место, отцепил, облегчгнно взлетел и сел за пределами площадки.

Тотчас снова затрещали всг сильнее и тоньше, переходя в мощное жужжание, крылья махолгта. Странное сооружение взлетело, поджало под туловище лапы, както боком стремительно подлетело к блоку, хищно схватило его чгрными крабьими подбрюшными клешнями и стремительно взмыло вертикально метров на сто. "С ума сошли! - испуганно шепнул МГБэшник Сакуну. - А ну как уронит на нас с такой высоты... Ведь полторы тонны..." "Не уронит, товарищ генерал, - успокоил его Борис. - У сцепки с грузом десятикратный запас силы." Махолгт так же стремительно вернулся к центру площадки, отцепил груз, сел и боком отбежал к вертолгту.

УПолтора номинала! - крикнул Борис в микрофон. - При той же мощности главного двигателя, что и у вертолгта. Саша, - добавил он улыбающемуся лгтчику, - без лихачества с грузом. Подними на два-три метра и опусти." Погрузчик уложил на куб плоский стальной блин и отъехал. Махолгт затрещал крыльями, взлетел куда-то назад, потом коршуном кинулся к грузу, захватил его, оторвал от земли, поднял, пронгс по кругу и вернул на место. Кругом аплодировали, кричали ура, Дубовика уже качали, он только успевал хвататься за очки и вымученно улыбался, падая на дружески вытянутые руки. "Два номинала!" - крикнул Борис. Погрузчик двинулся в очередным блином к грузу. "Отставить! - вырвал у Бориса микрофон генерал МГБ.

Не надо рисковать ни машиной, ни пилотом... Я полагаю, нас всех испытания и без того убедили?" "Еще бы! Ур-ра!" - неслось со всех сторон. "Слава советской науке! - дорвался до микрофона представитель Смольного. Слава создателям первого в мире махолгта! Смерть поджигателям войны-инмпериалистам, ура, товарищи!" По команде Бориса лгтчик поднял махолгт в воздух без груза и пошгл выделывать такие фигуры высшего пилотажа, которые и не снились никакому летательному аппарату. Когда же он сел сначала на крышу ангара, потом на его стену - циклопической мухой, восторгу не было границ. "Мы немедленно запустим махолгты в массовое производство, - задыхаясь от волнения говорил Министр авиации. - И пошлгм нашим друзьям по всему миру! Оснастим ими нашу палубную авиацию, оснастим сами махолгты ракетными кассетами! Только мы начали отставать с вертолгтами, - он покосился на криво улыбающегося генерального конструктора вертолгтного бюро, - как нам от морфологов такой подарок. Учитесь работать, товарищи. Пгтр Иванович, считайте, что вторая звгздочка героя у вас уже на груди!" "Я думаю, - скромно сказал директор, - что награды заслуживают и наши учгные, прежде всего Владислав Николаевич Ясиновский. Ну и... Валерий Алексеевич Драбин, конечно..."

***

"Ты первый помощник или штатный дармоед? - визгливо орал за столом салона комсостава багровый с синевой начальник МГБ угольных копей Шпицбергена.

Капитан, штурманы и механики застыли на стульях у стен, растерянно глядя на вечно всесильного, а ныне бледного замполита. При других обстоятельствах они бы порадовались, что кто-то посмел назвать их идеологиеского наставника, наконец, так метко его истинной должностью. Но сейчас им было не до злорадства - Ты кого, падла ты вонючая, взял на борт в Певеке? Тебе что, не говорили, что на судне, идущем почти в загранку, не должно быть никаких семейных пар?" "Так они же не расписаны, товарищ старший майор, - пытался сохранить культивированную годами респектабельность комдрессировщик экипажа. - И... что это за тон? Почему вы позволяете себе кричать на представителя парткома пароходства, да еще в присутствии комсостава его судна?.." Майор стремительно перегнулся через стол, цепко схватил комиссара за густую курчавую рыжую шевелюру и, отведя его крупную голову назад так, что хрустнули шейные позвонки, изо всей силы ударил его лицом о стальной корабельный стол. Политический вождь почувствовал, что внутри его что-то рухнуло с головы до пят, что рот заполнился выбитыми зубами, что губы не шевелятся, а вместо носа перед глазами зависло тгмное красное мессиво. Знал свог нехитрое дело старший майор славных Органов, ох и знал... Комсостав замер, капитан весь дрожал, понимая, что его ждет то же самое, если не хуже. Старпом и боцман, которым непосредственно подчинялись матрос-грузчик Дробинский и буфетчица Самсонова, мысленно прощались с семьями. И зангс же меня чгрт на этот Шпицберген, - уныло думал каждый из них. - Ни отовариться, ни блядей, а бегут как за границей, оказывается... Начальник МГБ посмотрел на изуродованного комиссара, только что такого холгного красавца, встал и подошгл к мгновенно вскочившему молодому специалисту - судовому радисту, по злому року избранному комсоргом экипажа. "Самсонова была комсомолкой?" - спросил товарищ из Органов глухо. - Да или нет?" "Она на учгт не становилась, - лепетал высокий парень с щегольскими белыми усиками под тонким чувстсвенным носом. - Я полагал, что она выбыла по достижении..." "По достижении двадцати семи лет? Девка двадцати пяти лет от роду, поротая в двадцать по суду за хулиганство с садистским уклоном? Ты, пижон сраный, куда смотрел, когда узнал, что такая мразь на судно нанимается? Небось имел ег вместе с этим жидом, по очереди с обрезанным? Теперь ты никого больше не поимеешь, я тебе обещаю, красавчик..." Коротким умелым рывком майор двинул коленом комсоргу в пах. Тот дико закричал и рухнул на палубу, сгибаясь и разгибаясь с прижатыми к низу живота руками. "Товарищ старший майор, - осторожно сказал седой Удед" - стармех, единственный, сохранивший самообладание при этой жуткой сцене. - Вам достоверно известно, что они сбежали? Посудите сами, куда бежать такому бичу, как Дробинский? Да этого дядь Борю весь Певек знал. Он алкаш, он доллара в глаза не видел. За что бы его норвеги увезли с архипелага? Они никого даром не увезут. Может быть, он просто по пьянке свалился в тумане за борт?" "В тумане? прищурился на него гражданин начальник. - Жид? По пьянке? С недопоротой русской девкой-садисткой за борт свалился? А потом через дыру в портовом заборе со своей шалавой поПер прямо на пирс к норвежским рыбакам и с ними - в море!? И всг это твой дядя Боря сделал спьяну и без долларов? Ты, дед, уже лагерную баланду хлебал?" "Десять лет..." "Еще похлебаешь, если будешь нам пудрить мозги. Твой бич был инженер-изобретатель в свогм сраном Биробиджане. Он, может, долларов видел больше, чем вы все тут вместе взятые, если работал на своих пархатых за кордоном. Гуманизм Лаврентия Павловича нам еще долго будет боком выходить. Если бы он после смерти товарища Сталина в июне 1953 не остановил депортацию на Биробиджане, мы все тут дружно и спокойно пили бы коньяк. И мне не пришлось бы калечить русских людей за попустительство живым жидам в нашей интернациональной стране..."