На что похоже счастье - [87]

– Не можешь съесть вупис?

– Ты ведь понимаешь, что я имею в виду.

– Нет, не понимаю, – сказал он. – У меня есть эти деньги. А тебе они нужны. Все просто, как дважды два.

– Я не могу позволить тебе сделать это, – покачала головой она.

– Вот что, – сказал он. – Накропаешь стихотворение, и мы с тобой в расчете.

Она непонимающе посмотрела на него.

– В конце курса я хочу получить одно из твоих стихотворений.

– Я не пишу стихов, – сказала она. – Я просто люблю их читать.

– Ладно, – сказал он весело. – Тогда я удовольствуюсь творением кого-нибудь из мертвых знаменитостей. Из тех, что стоят у вас в магазине в рамках. Как тебе такой вариант?

– Грэм, – срывающимся голосом сказала она, – это не твоя проблема.

– Это касается тебя, – сказал он с легкой улыбкой, как будто это была достаточная причина, как будто это все объясняло.

На Элли нахлынула волна благодарности, и она почувствовала, как последний оплот упрямства в ее душе мало-помалу поддается. Как бы она ни старалась думать о чем угодно другом, все ее мысли упорно возвращались к фотографиям Гарварда, которые она видела в Интернете: красные кирпичные здания и утопающие в зелени дорожки, аудитории, в которых ей будут рассказывать о ее любимых поэтах. Очень просто было представить себя там, и она почувствовала, как поддается этой притягательной силе.

– И потом, пари есть пари, – продолжал Грэм, – так что все честно.

Джо снова материализовался у их стола, на этот раз с двумя тарелками. На каждой из них возвышалась элегантная пирамидка из трех вуписов, и Элли даже привстала на своем стуле, чтобы лучше ее разглядеть. Они походили на великанские «Орео» и представляли собой два внушительных размеров шоколадных печенья, склеенные друг с другом слоем густой белой глазури. Пока Джо ставил перед ними тарелки, Элли пыталась представить, на что пришлось пойти Грэму, чтобы организовать это все. Он дал ей слово, и он его сдержал. Как и обещал.

– Ну, – полюбопытствовал Джо, – кто выиграл пари?

– Она, – сказал Грэм, и Джо легонько стиснул плечо Элли, прежде чем удалиться обратно на кухню.

Когда он исчез, она снова вскинула глаза.

– Грэм… – начала она, и он ответил ей таким пронзительным взглядом, что у нее перехватило дыхание.

– Все, отказываться уже поздно, – сказал он. – Я обо всем договорился сегодня утром.

– Серьезно?

– Серьезнее не бывает. Ты едешь в Гарвард.

Она улыбнулась.

– По крайней мере на пару недель.

– Для начала.

– Спасибо тебе, – сказала она, хотя эти слова не могли выразить полностью всего того, что ей на самом деле хотелось ему сказать. Но ей показалось, что он все понял и что ему этого было достаточно.

– А теперь ешь давай, – сказал он и взялся за один из своих вуписов. – А то какая из тебя жительница штата Мэн, если ты даже никогда не пробовала фирменное блюдо своего штата.

Когда с вуписами было покончено, они вместе вышли из ресторана на темную улицу. Еще не было девяти, но город уже почти обезлюдел. Должно быть, все еще не пришли в себя после вчерашних гуляний. И все равно это оказалось неожиданно восхитительное чувство – находиться на людях вместе, и когда Грэм протянул руку, Элли взялась за нее, и они зашагали по улице.

– Готова биться об заклад, что ты рад-радешенек вернуться обратно в центр географии, штат Калифорния, – сказала она, когда они шли через сквер.

– Есть немножко, – сказал он. – Но я буду скучать по краю географии, штат Мэн.

– Может быть, ты когда-нибудь к нам вернешься, – сказала Элли, искоса глядя на него.

Она ожидала, что он отшутится в ответ, но он, казалось, задумался над этим предложением, прежде чем с серьезным видом кивнул.

– Может быть, – произнес он. Они прошли мимо того места, где сидели накануне, глядя друг на друга, как будто, кроме них двоих, вокруг не было больше ничего: ни рвущихся фейерверков, ни грохота музыки. – А может, мы с тобой увидимся где-нибудь еще.

– Стоит ли рассчитывать на то, что твое мировое турне занесет тебя в Бостон?[8]

– Мне не помешало бы свериться с графиком, – сказал Грэм. – Но это не исключено.

– Уверена, мы с тобой смогли бы и там тоже вляпаться в массу неприятностей.

Грэм ухмыльнулся:

– Всегда мечтал украсть тамошнюю лодку с лебедями[9].

– Ну и будем переписываться, – сказала Элли, не глядя на него.

– Ну и будем переписываться, – согласился он.

– Только не перепутай мой адрес.

– За кого ты меня принимаешь?! Я никогда ничего не путаю, – с улыбкой отозвался он.

Они двинулись дальше, проходя мимо одного знакомого места за другим, словно проигрывая в ускоренном темпе все события нескольких прошлых недель: место рядом с беседкой, на котором они стояли, когда Грэм бросился догонять ее в одних плавках; закрытая ставней витрина кулинарии, где она рассыпала конфеты; место, где она увидела его в самый первый день, отстраненного и до странности печального, настолько печального, что она тогда даже остановилась, глядя на него.

Теперь эта печаль исчезла из его глаз.

Ее место заняло нечто более светлое, более спокойное.

Они не договаривались заранее, куда пойдут, но каким-то образом понимали друг друга без слов, и ничуть не хуже, чем если бы говорили вслух. И когда они дошли до рощицы, отделявшей дорогу от пляжа – не простого пляжа, а их пляжа, – оба, не сговариваясь, свернули к ней. На входе Грэм заколебался. Но всего лишь на миг, а потом Элли легонько потянула его за руку и повела туда, где дорога сменялась деревьями, а потом деревья – камнями, а потом наконец камни уходили под воду.