На Берлин! - [30]

Мы пытались перепрыгнуть его, но ничего не получилось. Я приказал набросить плащ-палатки в несколько слоев, и по ним мы переползли на другую сторону. Хорошо, что противника не было, а то бы мы застряли перед этим заграждением.

Мы вступили в село. Попрятавшиеся жители постепенно стали выходить из своих укрытий. Кое-кто из солдат: заходил в хаты, и там их угощали молоком и белым хлебом. Мне тоже принесли, но молоко я не стал пить, а краюшку пшеничного хлеба съел. Почему-то опять кухня отстала, и мы с вечера не ели. Когда мы выходили из села, голодным из нас никто уже не был. После этого села мы двигались и на танках, и пешком. Немецкая авиация не оставляла нас в покое, поэтому мы продвигались вперед, на запад, челночным порядком.

Наступали сумерки, авиация наконец-то от нас отстала, и мы могли спокойно продолжать движение. Ближе к ночи я со взводом достиг какого-то населенного пункта, к сожалению, уже не помню его названия. Впереди, в одном или двух километрах, лежал Львов. Когда я пришел с докладом к командиру батальона, он разрешил солдатам отдыхать. Мне он поставил задачу на следующий день рано утром наступать на г. Львов. Это было, скорее всего, 20 июля 1944-го, в день моего рождения — мне исполнялся 21 год.

В связи с тем, что командир взвода Петр Шакуло был легко ранен, мне поручалось командовать и его взводом. Помкомвзвода у Петра был сержант Савкин — смелый парень, я его знал по каменец-подольским боям и очень уважал. Савкин был надежный парень, солдаты его слушались и уважали. В роте из командиров мы с ним оставались одни.

Надо сказать, что ко Львову подошел только наш 1-й мотастрелковый батальон, даже скорее рота, а если конкретнее, то штаб батальона — комбат Козиенко, замполит Герштейн и начштаба батальона Григорьев, мой взвод и взвод Шакуло (без него самого). Третий взвод с командиром роты Чернышовым был оставлен на каком-то перекрестке (комвзвода лейтенант Гаврилов был ранен) на случай появления фрицев. Гущенков тоже был ранен. Вторая рота (комроты Штоколов) также осталась на какой — то высотке. Третья же рота (Костенко) ушла на помощь 16-й гвардейской мехбригаде, которая «завязла» в уличных боях в городе Перемышляны, юга-восточнее Львова. Второй и третий батальоны нашей бригады вели бои где-то в стороне, а 56-й танковый полк покинул наш батальон, выполняя другие задачи. Таким образом, брать Львов было поручено комбатом мне с двумя взводами, насчитывающими 30–35 человек. Громадный город и кучка бойцов.

Во Львов мы подошли с юга, а не с востока, противник нас там не ожидал, и немецких войск в этом районе почти не было. Правду скажу — я боялся входить во Львов без поддержки танков. Не любил я наступать или ходить в ожесточенную атаку без танков. Танки всегда прибавлял и нам смелости, а на противника нагоняли страху. В бою мы поддерживали друг друга, особенно в населенных пунктах и в лесу. Без танков тяжело воевать, так же как и им без пехоты, танкового десанта. К этому привыкли и мы, и танкисты. Без танков мы выглядели как голый на морозе, другого сравнения не нахожу. Плохо без них.

Короче говоря, 20 или 21 июля 1944 года я собрал командиров отделений и объяснил им задачу, поставленную командиром батальона капитаном Козиенко (через месяц ему будет присвоено воинское звание майора). На рассвете я с двумя взводами нашей роты, а также с пулеметным взводом: З-й роты нашего батальона (лейтенантом Цикановским) перешел в наступление на г. Львов. Город был построен по западному образцу, наряду с большими домами в нем имелись отдельные особняки, окруженные металлическими заборами — решетками или крупной сеткой. Кроме широких улиц, в городе было изобилие узких, кривых улочек, иногда крутых.

Впереди, на окраине города, виднелись окопы. Вот на них мы стали наступать развернутой цепью. На всякий случай я послал одно отделение (7–8 человек) вперед в порядке разведки. Разведка достигла окопов и сообщила, что немцев нет. Я приказал этому отделению выйти на асфальтированное шоссе и продвигаться по нему в город. Роту я тоже повернул к дороге, и по ее обочинам мы стали двигаться за головным дозором. Так мы и входили в город — впереди, метрах в 150–200, двигался головной дозор, а позади остальная часть роты, которая передвигалась в колонну по одному по обочинам шоссе. Нас встречали двое мужчин — местные жители. Один из них держал поднос с рюмками, другой две бутылки водки, наливая ее в рюмки. Каждый из нас подходил к ним, выпивал рюмку и шел дальше. Я тоже это сделал с благодарностью, даже две выпил. Мы входили в город с южной окраины по улице Культпарковской. Слева от дороги были небольшие дома, одно- и двухэтажные, а справа шел деревянный забор. Противника не встретили, было тихо, как будто и нет войны, солнце жарило вовсю. Но ни в коем случае нельзя было терять бдительность, воевали мы не с дилетантами, а с хорошо обученными, хитрыми и умелыми солдатами, от них можно было ожидать любых действий. Я предупредил своих бойцов, что мы не имеем права расхолаживаться из-за малочисленности нашего отряда, вооруженного только двумя пулеметами «максим». Одним расчетом командовал сержант Чечин Иван Захарович — молодой, смелый, знающий себе цену боец, с которым мы провоевали до Дня Победы.