На берегу незамерзающего Понта - [4]

— Я на анкету не подписывалась, — Полина грела руки о стаканчик, сохранявший остатки тепла, и взглянула на Мироша, когда в кармане ее дубленки раздался замысловатый звук. Парень пожал плечами и положил открытый, в конце концов, пирог прямо перед ней. У нее забрал упакованный, продолжив возню.

— Знала бы ты, как я мечтаю о борще, — пробормотал он себе под нос.

Проигнорировав и пирог, и его замечание, она достала телефон, изучила экран и шустро набрала текст. После чего снова уставилась в окно, отпотевающее и словно открывающее тайны мироздания в проплывающих лесопосадках и полустанках. Мирош, дожевав, откинул голову на спинку кресла и повернулся в сторону Полины, тоже вглядевшись вслед за ней в сумеречный пейзаж. И в ее профиль, четко обрисовывающийся на темнеющем фоне. Она не могла не чувствовать этот взгляд. Чувствовала.

— Лучше? Согрелась? — снова спросил он.

— Отопление же включилось, — она обернулась к нему. — Но уже хочется доехать.

— Нас чертов тепловоз еще час волочить будет. Подремишь? У меня подушка есть.

— Нет, спасибо, — вместе с ее голосом снова ожил телефон.

— Как хочешь, — усмехнулся Мирош и прикрыл глаза. — В дороге надо наслаждаться дорогой. Когда мы станем известными, только это нам и останется. Придешь к нам на концерт?

— Зачем? — поинтересовалась Полина. Пальцы ее снова порхали по корпусу трубки.

— Сегодня хулиганили. Послушаешь как когда всерьез. Мы на «Ливере» будем играть девятого.

— У меня другие планы.

— Прям по живому режешь. Не понравилось?

— У меня просто другие планы, — недоуменно повторила Полина.

Он перевел дыхание, выражая облегчение. И снова, нахрапом, не думая:

— Тогда приходи… потом как-нибудь. Группа «Мета» и я, Мирош. Если до весны не развалимся, летом будем тусить на Аркадии.

— Это такой самопиар?

— Не-а. Все гораздо серьезнее.

— А-а-а-а… — с понимающим видом протянула Полина.

— Слушай, отстал бы ты от нее уже и к своим шел, — вдруг подала голос молчавшая до этого момента тетка напротив. Делала вид, что не слушает, но, очевидно, вслушивалась в каждое слово. — А то прям навалился. Устали все, дай отдохнуть.

Его темная бровь дернулась, но вместо того, чтобы реагировать на соседку, он посмотрел на Полину:

— А я мешаю?

— Скорее, нет…Что ты там говорил про серьезность?

Тетка разочарованно фыркнула и уставилась в окно, словно бы всем своим видом сообщала Полине: «Дура!» Неунывающий же музыкант ей подмигнул.

— Ищу оператора, — легко бросил он. — А у тебя, вроде, получается.

— Придется поискать в другом месте, — так же легко отбила подачу Полина.

— А бесплатно ходить на концерты и быть с нами с самых истоков?

— Если концерт хороший — за него не жалко заплатить.

— Нелюбовь к халяве — это жизненное кредо?

— Типа того, — рассмеялась Полина.

— Слушай, а ты мне все больше и больше нравишься! Даже без анкетирования.

Тетка напротив снова демонстративно хмыкнула.

— И что мне делать с этой информацией? — так же хмыкнула и Полина, с той разницей, что у нее вышло весело.

— Это исключительно для справки. Ты же вряд ли что-то делаешь со знанием, что Эверест — самая высокая гора, например.

— Вряд ли…

— И если про Эверест можно хоть в кроссворде угадать, то с тем, что ты мне нравишься, ничего не поделаешь, — продолжал разглагольствовать Мирош. — Мой поиск музы на сегодняшний день увенчался успехом.

— Очень скоро тебе придется искать другую, — Полина кивнула за окно, — мы почти в Одессе.

Мирош наклонился к ее сиденью, чтобы выглянуть в образовавшийся отогретый участок стекла. И его подбородок враз оказался рядом с ее плечом. Так, что можно было услышать запах сигарет и парфюма, исходивший от его кожи и одежды. И ощутить щекой его дыхание.

— Ого! Недооценил я наших железнодорожников.

— Ну да… не устают удивлять.

— Наконец-то! — изрекла недовольная соседка и обратилась уже к Полине: — Хотя бы в эти сутки вернулись — и то хорошо. Если б еще гостей можно было отменить, но муж не захочет…

— Купите что-нибудь в кулинарии или закажите пиццу, — посоветовала та.

— Ой, что вы, это же никуда не годится! — снова начался приступ занудства, и, предупреждая его, Мирош всем корпусом повернулся к Полине, словно бы отгораживая, и проговорил:

— Так придешь? Это не больно, правда!

— Не знаю, вряд ли.

— Компанию приводи, если одна не хочешь.

— С компанией уж точно не приду, — улыбнулась Полина. Вагон в очередной раз качнуло — поезд начал замедлять ход. И вместе с ним ускорило ход время. Побежало обратно, отсчитывая секунды. Люди оживились, вторгаясь в реальность, которая, оказывается, сузилась до четырех кресел друг напротив друга. Они и не заметили.

— Замороченная ты, — усмехнулся Мирош, сознавая, что надо отчаливать.

— Какая есть, — отозвалась Полина и стала вглядываться в стекло, за которым все сильнее сгущались сумерки.

— Все равно классная, — мягко проговорил он, поднимаясь и подхватывая стаканы и использованные упаковки от еды. — Как там… Счастливого Рождества?

— Ага, пока, — сказала она невпопад, быстро обернувшись к Мирошу, и снова вернулась к разглядыванию появившегося, наконец, перрона и людей на нем.

— Может, с сумкой помочь? Большая?

— Что? — переспросила Полина, помахав рукой в окно.