На берегу - [2]

Захар собрал леску в широкие петли, долго жужжал грузилом, потом вытянул руку, и что-то, отрывисто пискнув, улетело в туман и всхлипнуло, падая в воду.

Дьякон присел рядом с Захаром. Нагнулся, и в воде закивал человек и моргнули растерянные глаза.

Захар подтянул лески, воткнул удилище глубже в песок и покосился на дьякона.

— Ну а… дьяконица?.. Дьяконица-то, говорю… ничего?!

Дьякон не отвечал.

— Правильный у тебя человек — дьяконица, — сказал со вздохом Захар. — Правильный!.. Как следовает… А вы всё не ладите…

Дьякон виновато заморгал глазами.

— Не ладите! Да!.. А почему? — Захар вопросительно уставился на дьякона. — Несоответственный ты человек, отец дьякон!.. Нет в тебе видимости… Ты на меня не серчай… Я — любя! Умный ты человек… Газету по почте получаешь…

Дьякон мотнул бородой и растерянно поглядел на Захара.

— Газету… Какая газета? — Потом помолчал, откашлялся и сказал: — Я… «Ниву» выписываю.

— Вот видишь! — укоризненно сказал Захар. — Разве тебе подобает? Ты — дьякон!.. духовное лицо!.. Тебе, стало быть, о духовном и думать… По хозяйству там… С мужиков получить… Семью-то надо кормить? Ай нет?..

Дьякон поглядел на воду, поскрёб подбородок и сказал тихо:

— Я кормлю…

— Кормишь? — усомнился Захар. — А как?.. Вот ты сегодня служил бы — глядь, рубель!.. А то и два!.. А ты вот вторую субботу гуляешь!.. Так я говорю, ай нет?..

Дьякон упрямо мотнул жидкой бородкой:

— Я не могу. Болен!

Захар насмешливо покрутил носом.

— Болезнь твоя… очень даже простая! Никакой тут болезни — одна слабость… несоответственность!.. Все мы больны, грешные. Ты гляди на отца Петра! — голос Захара зазвучал глубоким уважением. — Бутылка ли, две — ни в одном глазе! А ты с пяти рюмок слезу пускаешь… Ты гляди, как он со своими мужиками?.. А?.. — Захар одобрительно усмехнулся. — Намедни пришёл к нему с Гущи плотник Илья. Знаешь, чай?.. Нельзя ли дочь обвенчать?.. — «Можно! Десять рублей!» «Три?» А отец Пётр подвёл его к двери… так это его легонько… сзади коленом! Тут тебе, говорит, не лавочка! Ваксой не торгуют! Пущай-ка у тебя девка до Покрова с пузом побегает! А?.. Так Илья потом накланялся. Этот не подгадит, — сказал Захар с уважением. — Обер!..

— Я не могу много пить, — сказал дьякон задумчиво. — Не могу… На сердце ударяет.

— А зачем пьёшь?..

Захар дёрнул удилище, потряс нахлыстником, потом опять воткнул палку в песок.

— Водит, — сказал он сердито. — Так только… Оказывает.

Он снова повернулся к дьякону.

— Теперь, после службы, чай пойдёт пить… Отец Пётр-то!.. Тебя бы позвал, дьяконицу… Выпили бы чайку… глядь — водочки! По холодочку-то как небойсь славно!

— Не нуждаюсь, — сказал дьякон угрюмо.

— Матушка булки небойсь спекла — горячие… Так-то! А то человек… духовное лицо — со мной, мужиком, кашу хлебать! Батюшки!.. — Захар вскочил на ноги. — Батюшки! Из ума вон!..

Он подбежал к котелку, помешал щепкой, постучал по стенкам.

— Слава тебе, Господи! Думал — пригорит. Солить пора… — Захар черпнул ложкой из котелка, долго дул, выпучив глаза, потом попробовал. — Пущай попрёет… Этак-то лучше!..

Он достал холщовый мешочек, высыпал на ладонь крупный серый песок, посолил и вернулся к берегу.

— Так-то, отец дьякон, — повторил он. — Очень даже великолепно! Сядут себе в палисадничке, на холодочке… — Захар растрогался. — Земский с ними, Михаил Александрыч, приятель-то твой… Я давеча за солью ходил — кучера видел.

Захар вздохнул, высморкался, потом сказал совсем другим тоном:

— Земский-то? А?..

Дьякон поглядел на Захара.

— Да как же, — Захар перешёл на игривое настроение. — Скажи пожалуйста! Машка-то!..

— Машка? — повторил дьякон рассеянно. — Конопатая? Солдаткина дочь? Как же… Матери избу построил. Брату — лесу на сруб… соломы омет…

Захар фыркнул.

— Гущинские!.. Она из Гущи сама. Ребята гущинские… Мы, говорят, носили, носили — кинули… а барин поднял! Ей-Богу! И что ему в ней? Не люблю! Вся в конопушках… — Захар нагнулся к дьякону, сделал большие глаза и сказал испуганным шёпотом: — Она… Машка-то… выйдет на улицу — хвалится… У барина, говорит, всё имение на меня записано.

За обрывом завозился слабый, трусливо шипящий, надтреснутый звук. Вырос… Окреп… И тотчас всхлипнули колокола и бросили в озеро горсть дребезжащих звуков трезвона.

— Отошла!..

Захар снял шапку, перекрестился и почесал голову. Потом снял с огня котелок, вдавил его донышком в землю и покопался в мешке.

Дьякон поднял голову, поглядел и сказал:

— Сюда… идёт…

По обрыву сползало что-то большое, мутно белевшее… Издали было похоже на покойника в саване. Покойник пошуршал лопухами, выполз на отмель, задышал огнём, и у него изнутри осветились зубы.

— Земский! — сказал Захар. — Михаил Александрыч… Ишь ты!..

Покойник хрустел по песку, сопел, потом вынул изо рта папиросу и сказал, задыхаясь, голосом человека, который не в меру полнеет:

— Отец дьякон? Ты здесь? А мне сказали, ты помер!

— Пока жив… — ответил дьякон.

— Гм!.. Здравствуй, Захар! Что ж ты ко мне перепелов ловить? А? Я соскучился.

— Перепелов нынче некому продавать, — сказал Захар. — Батюшка и тот жмётся… Всё ли слава Богу, Михаил Александрыч?

— Спасибо… Дьякон! Что ж ты тут делаешь? Рыбу ловишь?